Сибирские огни, 1958, № 12

И, встретив через щелочку тревожный, смятенный и радостный взгляд Мити Зимогорова, секретарь райкома ласково кивнул ему. «Вот, кажется, и у вас, ребятки, есть своя Шибанова гора, свой путь дружбы и чести. Породнил вас колхоз, породнило общее дело, общая лю­ бовь и общая ненависть... Породнила вас могила Ивана Юндунова! Кто- то из вас — не Митя ли Зимогоров? — через пять, через шесть лет станет новым Шибановым? Что ж, в добрый час, молодые мои друзья!» На солнцепеке Что за степь эта забайкальская! Летом как не понять ее красу — сама в глаза бьет: цветы вышили ее пестрым узором, как гладью по хол­ сту; тальнички густо зазеленели у речушек; травы вытянулись и шелко- веют в падях. А вот весной, когда старая, прибитая морозами и шургана- ми, трава ржавью встает из-под мутного снега? Когда молодая травка •едва проклевывается сквозь твердую морозную землю? Почему и в ту по­ ру степь глядит празднично, нарядно, весело? Или вот сейчас, глубокой ■осенью? Давно уж убраны хлеба, лишь колкое жнивье торчит в полях; нескошеная отава в желть пошла. Первый снежок мучкой присыпал бо­ ковины сопок, побелил косые скаты стогов-зародов. А степь все ж не стареет, не вянет; золотится стерня, серебрится снежок, стоят скирды, как зазябшие молодухи. И небо чистое, молодое, будто с ночи наново подси­ нил его веселый маляр свежей краской. Сопки, степь, самый воздух — все кругом дышит свежестью, здо­ ровьем, чистотой. Все из-за солнца здешнего. С самых ранков и допоздна светит оно ласково и приветливо, редко когда облаком загородится, да и что за облако: тоньше ситчика, меньше колеса тележного! Найдет такая малушечка и тотчас схлынет, и горит снова солнце червонным золотом, и небо по самый край в нестерпимо синем блеске, и сопки сверкают, точно каски пожарных! Сухая осень, ясная, морозная, золотая. Бодро пересту­ пают овцы; по вкусу им осенняя травка, а снежок слизывают, ровно слив­ ки, с пожухлых трав. — Гури! Гури! Митя Зимогоров верхом на старом Боршагры ведет отару по осенней ■степи. Ведет один: дружок его, Рабдан, нынче снова провожает отца в Улан-Удэ; уехал Тудуп Иванович — книгу свою, стихи, в свет выпускать... Только к вечеру Рабдан воротится... Теперь уж всё, всё, что хранилось там, в чемодане под железной койкой, в ворохе тетрадей и листочков, — все это теперь узнают тысячи людей, — вот так же, как Митя узнал! — узнают, полюбят, повторят, запоют... Да, вот и заявился нежданно-негаданно ноябрь месяц. Месяц диких коз стоит у самого порога новой Митиной жизни и пытливыми, мудрыми глазами, глазами старого деда Юндунова, заглядывает Мите в душу. «Месяц удода прошел. Месяц зноя прошел. Месяц заморозков про­ шел. И месяц зорь к концу подходит... Стал ли ты чабаном, Митя Зимо­ горов?» Стал чабаном, стал, дедушка! Не такой еще, как степняки, но все же есть у Мити чабанская сноровка, все справно делает: в монгольском сед­ ле сидит, как в гнезде, с длинным икрюком весело управляется, собаки в повиновении — куда подсвистнет, туда и бегут... Да и не в том одном де­ ло. Никуда уж Митя отсюда не уйдет. Колхозником стал. Новую отару ведет по степи Митя Зимогоров. Отару овец, одетых в шелковистые, тонкорунные шубы. Его завет, его воля на то была — ста­ рого Юндунова — взять тонкорунную отару. Потому все равно и эту ота­