Сибирские огни, 1958, № 12

тальнички Жипкочи, и горловина распадка, и захлестанные бичами лив­ ня березы... И вот уже овцы укрыты спасительным жердняком и щитами •овечьего загона... Теперь надо позаботиться об этих слабеньких, вымокших, дрожащих от холода ягнятах, унести их в юрту, растопить очаг, согреть, выходить... Да и самим пора уж обогреться, обсохнуть и привести себя в чувство горячим чаем! Рабдана покачивало от усталости, когда он входил в юрту. Да, но что же случилось здесь, пока их не было? Какая гроза пробушевала в •стенах старой юрты? Какие громы и молнии разворошили постели и под­ няли крышки сундуков. Какой ветер раскидал по зеленому полу бурха-1 нов и тахилы, подушки и кастрюли, скамейки и книги? Бабай, поспешно спустив на пол ягнят, бросился к своей кровати, приподнял толстую кош­ му, охнул и, взглянув на Рабдана дикими глазами, стремительно выбе­ жал из юрты. Не сошел ли он с ума?! Рабдан, светя фонариком, побежал следом за стариком. Смутная догадка вертелась у него в голове. Он видел, как дед не вошел, а ворвал­ ся в соседнюю юрту, в юрту- лавку. — Рабдан, Рабдан! — плачущим голосом звал внука старик. Вбежав в юрту-лавку, Рабдан повел лучом в поисках деда. Тот стоял на коленях возле деревянного ящика и тупо смотрел внутрь него. Рабдан направил луч на ящик. Ящик был пуст! Рабдан как-то сразу, именно здесь, защищенный от грозы войлочной стеной юрты, почувствовал холодную, влажную тяжесть набухшей одеж­ ды: словно по самое горло залез в осеннюю воду Шугалайки! И, каза­ лось, не гутулы у него на ногах, а два мокрых пса остервенело вцепились в икры и лодыжки — ни поднять ногу, ни ступить... А во рту, на зубах, на языке, на небе, в самой глубине гортани, — какой-то сухой кисловатый привкус, — будто лизнул контакты батарейки. Какая чушь! Ничего он не лизал, вот и фонарик в руках с батарейкой там внутри, и жидкий свет перепрыгивает с худых рук деда, безжизненно лежащих вдоль тела, на дно опустевшего ящика и с ящика на лицо деда, тоже словно опустошен­ ное горестным непониманием того, что произошло. «Почему мне так плохо? — думает Рабдан. — Конечно, целый день .ничего не ели, — шутка ли, — столько часов под непрерывным ливнем». Нет, зачем себя обманывать! Разве до этого дня не случалось Раб- дану вести отару навстречу косым взмахам ледяного ветра или по закру­ ченной бешеным шурганом степи? Случалось ведь, по три, по четыре дня не слезал с Боршагры! И пустое брюхо ворчало злее, чем собака спросонья! Но никогда не было Рабдану так худо! С быстротой бегунцов мчатся мысли в голове Рабдана — мчатся, будто по кругу; одни отстают, другие вырываются вперед, третьи сходя? -с. дорожки; куда-то исчезают, чтобы неожиданно появиться вновь. Вот так скачки! И Рабдан, со стороны, силится поймать бегущие вразброд мысли, разобраться в них... И ни одну мысль он не может заикрючить, как икрючат из табуна нужную лошадь! «Надо поднять деда и увести его отсюда, ему плохо, лицо у него жел­ тое, как медный тахил... Да, но куда увести! В юрте у бабая все перевер­ нуто и разворошено — не лучше, чем здесь, даже уложить-то некуда... Фу, рубашка прилипла к спине, словно срослась с кожей, и противно же! А. гроза стихает, уходит на юг в сторону Алханая, к Онону... Овец всех ли привели в загон, не остались ли где в степи ягнята, не захлебнулись ли в ямах и канавках? Завтра пересчитаем... Да, но что делать сегодня?