Сибирские огни, 1958, № 12

скребли львиными лапами землю. С подвывом, позевывая, притворно спокойные, улеглись на влажной траве. Потом нехотя сели, поглядывая то на Рабдана, то на удаляющуюся отару, и, наконец, не выдержав, рва­ нулись догонять Тудупа, судорожно сводя вместе передние и задние лапы... Старик в просторной бязевой рубашке поверх стеганых брюк с гуту- лом в руке (так и забыл натянуть), женщина в платке и халате и юноша в майке и трусиках стояли, ежась от утреннего холода, возле юрты и смотрели вслед отаре и всаднику... Юрта-лавка А степь все светлела и ширилась со спокойной и торжественной мед­ лительностью, будто впервые встречалась с накаляющимся огненными красками небом; трава была такая свежая и яркая, словно она впервые проросла в эту ночь и теперь тысячью изумленных глаз — тысячью свер­ кающих росинок — открывала мир солнечных лучей, летучих облаков и и струистого, как крылья стрекоз, воздуха. Жаворонки то выпархивали из высоких трав, то укрывались в них, чтобы вновь, освежившись росой, косыми молниями чертить воздух. Им казалось, что и они в первый раз встречают зарю! Так началось для Рабдана это июльское утро. С вершины этого утра вглядывался он сквозь глубину прошедших дней с их тревогами и радо­ стями, — вглядывался в давний век своего детства и видел какого-то другого Рабдана — робкого и простодушного, наивного и нерешительно­ го, совсем не того, что прошел сквозь эти дни к прозрачной красоте золо­ того степного утра. Нет, не степь, не трава, не жаворонки изумлялись и открывали за­ ново мир. Трудный и мужественный мир человеческих потерь и обновле­ ний открылся душе Рабдана. Да, каменистый и горький путь прошел отец. Но вот приехали ста­ рые друзья — Чубов, Доржиев, Аюр Гомбоич, Базарон, Дарижап, — не просто так приехали, не из вежливости. Крепкие нити связывают их всех друг с другом. Рабдан видел это по тому, как они говорили с отцом, по тому, как смотрели на него... Да, а говорили-то все больше о Шибанове. Один другого перебивал: «А помнишь?..» — «Помнишь?..» — «Нет, а помнишь?» И не по­ нять было — о Шибанове они говорят или о своей юности: — Помнишь, как мы косили все вместе за Кабаньей сопкой, и Шиба­ нов с нами — и всю ночь играл нам песни-вальсы на скрипке!.. Всю ночь — скрипка и звезды! — Да нет же — звезды-то не всю ночь, под утро дождь закапал, ско­ рее стали зарод вершить! — Это не тогда ли Шибанов нам и про отца своего рассказал? — Ну да, кто-то вилами плащ Базарону разодрал — не ты ли, Аюр? Дарижап принялась чинить, а Шибанов глянул на плащ: «Вот такой же был у отца...» И рассказал, как в пятом году расстреляли отца у самого вагона генерала Ренненкампфа... Дарижап заплакала. А Костя ладонями вытер ей слезы: «Я не плакал, я все того генерала искал, да он не попа­ дался. Зато другим генералам от нас здорово попало...» И Рабдану казалось, что вот-вот распахнется дверца юрты, и, со­ гнувшись, войдет, — как входил когда-то в юрту Лубсанова, — высокий человек в железнодорожной шинели с черным футляром в руках...к Дав­