Сибирские огни, 1958, № 12

труда, пытался бежать с кулаками за границу. Как и в любом истинном Произведе­ нии искусства, жизнь в романе «Горные орлы» изображается не упрощенно, не по прямой линии, а во всей сложности диалектических противоречий: характе­ ры действующих лиц даются в разви­ тии. Вот посмотрите на Селифона Адуева. Это честнейший и прямодушнейший че­ ловек, энтузиаст коллективизации. А как ломает его жизнь! Чрезмерная до­ верчивость к плохим людям привела его в тюрьму, кулацкая провокация раз­ рушила его семью, и он, сам того не за­ метив, чуть не оказался в одном стане с кулачеством. Сложная эта штука — любовь1 Он любит Марину, Марина любит его, а жизнь беспощадно разъединяет их и даже настраивает к взаимной ненави­ сти. И прежде чем они отстояли свою любовь, нашли пути друг к другу, оба прошли сквозь бездну мук и страданий. Причем любовь с ее радостями и тягчай­ шими переживаниями изображается пи­ сателем не сама по себе, а в неразрыв­ ной связи с общественной жизнью, с ожесточенной классовой борьбой. Это особенно ярко показано в той части «Горных орлов», которая так и назы­ вается «Любовь». Тут и любовь в обыч­ ном понимании этого слова, и любовь к Отчизне, и любовь к беспокойному, творческому труду. И все это так нераз­ рывно переплетено, что одно невозмож­ но без другого. В конце романа Селифон Адуев — руководитель крупного передового кол­ хоза. И читатель воспринимает это как закономерный итог развития характера Селифона. Казах Рахимжан был последним че­ ловеком в Черновушке — всю жизнь за кусок хлеба на кулаков работал, и звали его презрительно — Рахимжанка. Насколько он был забит и запуган, можно судить вот по этой мастерски на­ писанной сцене. Один из организаторов артели коммунист Седов пригласил к себе батрака Рахимжана. Ему очень хотелось уговорить этого работящего человека вступить в артель. «— Рахимжан! Друг ты мой! Я тебя знаю, и ты меня тоже знаешь. — Седов замялся, не зная, как объяснить, чтобы Рахимжану все стало понятно сразу. — Ой, иой, иой, Митрий, как не "знай старого Рахимжанку! Ты, в работниках жил, я в работниках жил. Сколько год вместе у одного хозяина жил! — Мор­ щинистое лицо казаха осветилось улыб­ кой. — Ну, так вот, Рахимжанушка, иди к нам. Не берет у нас сила. И плуги лишние есть, и земли по здешним ме­ стам на целую деревню, а лошадей не­ достача, рук тоже. Рахимжана с первых же слов Дмит­ рия поразило, что он называет его так, как никогда и никто не называл старого бедняка... «Однако, что-нибудь хитрит Митрий. Ой, Рахимжан, с русским ухо на затыл­ ке держи!». Вначале он даже испугался немного. Но когда Седов заговорил о пахоте, о пастьбе скота, о чем всегда говорили с ним богатые русские мужики при най­ ме в работники, почувствовал облегче­ ние. «Не продешевить бы... — прочно за­ село в голове привычное опасение. — В рядке-то всегда мед с языка хозяина льется». Вкус этого «меда» хорошо узнал Рахимжан за долгую жизнь в ра­ ботниках по срокам. «Однако сто руб­ лей до Покрова запрошу. Рубаху за­ прошу, двое штанов, сапоги. Хорошо бы бабе кунлюк (платье) выговорить, обно­ силась старуха...». Рахимжан закрыл глаза, прикидывая будущий заработок. «Много, однако, сбавить можно... Мужик хороший Митрий, сам в работ­ никах жил...». Старик уже плохо слу­ шал Седова и все рассчитывал, за сколько же ему окончательно сговорить­ ся работать у артельщиков до Покрова. — Ну, как ты смотришь на это? Нужда-то тебе зубы изъела, сам зна­ ешь... А что ты казах, а мы русские — это не беспокойся, она, брат, Советская- то власть всех выравняла. А я им (ар­ тельщикам. — М. Ш.) ежели чего, я им отрежу на руль с полтиной... — Согласен я! Вот только ценой сой­ демся как? Срок какой? Хлеб посеешь ли, деньгами ли платить будешь? Одежка, обувка как? Сам нанимался, сам знаешь. Казах-пастух — бедный человек, у него все тут. — Рахимжан выкинул жилистые коричневые руки и вопросительно посмотрел на Седова. Долго не мог понять старик: «Как же это так можно бедному казаху, у кото­ рого только две руки, да две лошади, на равных правах работать с русскими мужиками». Напомню: действие происходт спустя лишь несколько лет после революции. Отрыжки национальной вражды были еще очень сильны, особенно в районах, заселенных раскольниками-староверами. Русские кулаки, все эти амосы карпычи и мосеи анкудинычи, казахов-землепаш- цев и охотников за людей не считали, притесняли и разоряли их всеми возмож­ ными способами. А царское правитель­ ство потакало этому. Революция урав­ няла все национальности. Но в быту пе­ режитки национальной вражды остава­ лись еще много лет. В приведенной сцене очень точно пе­ редано психологическое состояние бат- рака-казаха. Он знает, что Седов гово­ рит с ним от имени артели, но ему даже в голову не приходит, что его пригла­ шают вступить в артель равноправным