Сибирские огни, 1958, № 12

» пова голым на обледенелом полу, думая, что он здесь замерзнет. Но К. А. Попов чудом выжил. Той же зимой он был от­ правлен в вагоне смерти к атаману Се­ менову. В пути, недалеко от Иркутска, сорок смертников проломили пол ваго­ на и один за другим на ходу поезда вы­ брасывались на железнодорожное полот­ но. Все они уцелели, с помощью желез­ нодорожных рабочих были переправле­ ны в Иркутск и перешли на нелегальное положение. Выйдя из подполья в момент восста­ ния в Иркутске, К. А. Попов, юрист по профессии, будучи заместителем пред­ седателя Иркутской губчека, вел допрос арестованного «верховного правителя». Потом была издана стенограмма допроса Колчака, представляющая большой ин­ терес. Вся «белая» печать Сибири в дни по­ давления восстания рабочих требовала крови и крови. Особенно неистовствова­ ли газеты «Сибирская речь» и «Русская армия», которые редактировал гусар­ ский подполковник в отставке, волжский помещик и... опереточный либреттист и музыкальный критик Геркен. Редакция махрово-белогвардейской газеты «Впе­ ред» вместе с походной типографией за­ нимала целый поезд. Газета-поезд разъ­ езжала по всем белым фронтам, пыта­ ясь отравить своим ядом души насиль­ но мобилизованных молодых солдат. Редактировал ее матерый царский контр­ разведчик полковник Янчевецкий. В кровавом болоте колчаковщины объединилось все, что скопилось в бе­ лой Сибири самого изуверского, челове­ коненавистнического, предательского, продажного. Однажды, — это было до восста­ ния, — читая газеты, я наткнулся на грязные фельетоны, в которых издева­ тельски описывались советские работни­ ки, сидевшие в тюрьме. Фельетоны по существу доносили контрразведке о тех, кто еще не был расстрелян. Фелье­ тоны были подписаны разными псевдо­ нимами: А. Матвеев, А. Матвеевич, Аргус, но стиль и беспримерная злоб­ ность их были одного уровня. Через то­ варищей с воли я выяснил, что авто­ ром этих фельетонов был один и тот же человек: А. М. Громов — в дореволю­ ционном прошлом «Принцесса Грёза» из «Журнала для женщин». Вот где сыскался, наконец, след Громова после того, как он ушел с квартиры Антона Сорокина, на которой день или два скрывался вместе Со мной и Всеволодом Ивановым. За тридцать сребреников он продавал и вел на плаху своих преж­ них товарищей. ...После подавления восстания 22 де­ кабря совершенно прекратились свида­ ния. Мне, как я уже упоминал, все же удавалось время от времени держать связь с товарищами на воле, когда чехи-караульные приносили в барак моего маленького сына. Но и эта связь прервалась, так как в лагерях началась эпидемия сыпного тифа. В это время пала Пермь. В наш ла­ герь стали поступать пленные — крас­ ноармейцы-мобилизованные. Падение Перми было для нас тяже­ лым, гнетущим ударом. Наше наступле­ ние на важнейшем участке Урала вре­ менно прекратилось. Фронт советских войск подался назад. Белые, окрылен­ ные неожиданным крупным успехом, рвались все дальше. В овязи с появлением в нашем бара­ ке пленных из Перми произошел памят­ ный для меня случай. Один из пленных показал мне новенькую трехрублевку с государственным гербом РСФСР, с изо­ бражением фигур рабочего и крестьяни­ на. При виде советского герба, этих двух фигур и нетронутой свежести только что выпущенной бумажки горячая волна гордости поднималась к сердцу. Совет­ ское государство живет, в тяжких усло­ виях оно выпускает свои государствен­ ные деньги. Оно непоколебимо! И я трижды поцеловал бесценную радужную бумажку... В лагерях разрасталась эпидемия сыпного тифа. Каждый день из нашего барака кого-нибудь уводили или уносили на носилках в госпиталь по соседству. Заболел и Леонид Сорокин, обок с ко­ торым я спал. Вскоре наступила оче­ редь Автономова. Среди работавших в госпитале зауряд-врачей из числа сту- дентов-медиков была организация сочув­ ствующих большевикам. Позже с ее по­ мощью бежал из лагеря член исполкома Совказдепа В. П. Вяткин. Вестей с воли не было. Но вот карантин кончился. Заключен­ ным снова разрешили передачи и свида­ ния. Начали вызывать и на допрос в следственную комиссию. Однажды, вернувшись с допроса, ко­ миссар главных железнодорожных ма­ стерских Краснощеков отвел меня в сто­ рону. Он сообщил мне, что следователь Матвеев, с которым я учился в Омской гимназии, сказал ему, что меня сгноят в концентрационном лагере. Самого же Краснощекова из лагерей выпускают под залог на поруки, так как его дело удалось превратить из политического в уголовное. Ему теперь предъявляется обвинение только в том, что по его при­ казанию было вылито в Иртыш боль­ шое количество казенного спирта. В са­ мом деле, на следующий день Красно­ щеков был освобожден. Наконец, я опять увидел жену. Это было первое свидание с ней не только после карантина. Она еще раньше забо­ лела тяжелой формой сыпного тифа. Сейчас, когда я смотрел на ее порозо­ вевшее от мороза лицо, на стриженую, в чуть отросших бронзовых кудрях го­ лову под приспущенной теплой шалью, она казалась мальчиком-подростком.