Сибирские огни, 1958, № 12

лучших условиях, чем мы. У них часто оставался хлеб и другая еда. Чехи-ка­ раульные выносили через калитку в об­ щий двор эти остатки и раздавали го­ лодающим. У калитки нередко собира­ лась большая толпа заключенных. Од­ нажды комендант с подручными разогнал толпу, сам действуя направо и налево стеком. Нескольких задержанных заклю­ ченных он привел в наш барак, хотя они были из других бараков, и собствен­ норучно подверг их беспощадному из­ биению. У рядовых солдат-чехов ненависти к арестованным не было- К нам часто за­ ходил высокий и полный пожилой чех, постоянный связной между комендату­ рой лагерей и бараком. Он вызывал на свидания, на допросы, приносил пере­ дачу. С рыжими запорожскими усами, он был флегматичен и добродушен. Мы звали его Буревестником. В большинстве своем чехи-солдаты были лет тридцати-сорока и старше. У многих из них остались на родине жены и дети. И не удивительно, что клю­ чом, открывавшим сердца солдат-кара­ ульных, был мой двухлетний сын Лева, золотоволосый мальчик с . большими глазами. Бывало, вооруженный до зубов чех- караульный, весь заиндевелый, появ­ лялся в облаке пара на пороге барака и кричал: — Олэныч, к тёбе сын пришел! Бережно прижимая мальчика к грана­ там на груди, караульный нес и ставил на пол перед моими нарами мальчика. Потом, чтобы не мешать, скромно от­ ходил в сторону, прежде сняв зубами рукавицу и погладив Леву по щеке шер­ шавой ладонью. Сын стоял в колоколе негнущегося балахончика, перешитого из гимназической дядиной шинели, а я, разговаривая с ним и лаская его, уже добывал из потаенных мест подкладки вести с воли. Вместо них на волю уле­ тали наши. Сын был почтовым голубем. В сущности чехи держали нас как за­ ложников. Они не вмешивались в нашу внутреннюю жизнь. Мы могли получать с воли книги и газеты, вести почти от­ крытые беседы на политические темы. Однажды к нам пришел караульный солдат-чех из казачьего барака. Он пере­ дал мне записку от члена исполкома Совказдепа Всеволода Петровича Вятки- на. Сибирский казак по происхождению, участник революции 1905 года, он эми­ грировал в Швейцарию и работал там на заводах до февральской революции. От имени арестованных Вяткин просил меня сделать доклад по текущему мо­ менту. Говорил я совершенно открыто. Приведший меня солдат-чех был тут же и молча слушал мой доклад. Надо сказать, что это происходило после 18 ноября 1918 года. Что же про­ изошло 18 ноября? Действуя по указке сибирской буржуазии, в свою очередь выполнявшей волю империалистов Анг­ лии, Франции и Америки, атаман Кра­ сильников арестовал эсеро-меньшевист- ских членов директории и возвел на трон «верховного правителя» адмирала Колчака. Лагеря были окружены кра- сильниковцами в конном строю. Они требовали выдачи им заключенных. Под давлением солдатской массы совет чехо- войск первоначально пытался оказать им сопротивление. В бараки лагеря яви­ лись представители чехов. Они предло­ жили нам защищаться вместе с ними, но оружия нам не дали, а посоветова­ ли ломать нары и вооружаться... до­ сками. Но конфликт чехов с Колчаком длил­ ся недолго. Скоро приехал представи­ тель чешского буржуазно-помещичьего правительства, военный министр Штефа- нек, и умиротворил чехов. Но стремле­ ние скорее возвратиться домой у сол­ дат-чехов усилилось. В нашей лагерной' жизни это выразилось в том, что рядо­ вые чехи стали искать сближения с на­ ми. Например, ко мне почти каждый день приходил один невысокий рыжий чех. Он дотошно расспрашивал, чего до­ биваются большевики, действительно ли на советском фронте нет германцев, кто по национальности Блюхер, командую­ щий дивизией «Железных орлов» на Урале? Чех говорил, что ему нравится Сибирь и он хотел бы здесь остаться. Наоборот, командование чехов, после приезда Штефанека, снова заняло преж­ нюю позицию жандарма союзников. Как и раньше, оно помогало колчаковцам гноить и вымаривать нас сыпным тифом и туберкулезом в промозглых и прогнив­ ших неотапливаемых бараках. ...При мне произошла одна неудав- шаяся попытка побега из лагеря. На ко­ лючей проволоке забора был схвачен матрос Соловьев. По лагерю разнеслась весть: в углу двора роют могилу. Мы ели, разговаривали, делали обычные дела. Но каждый видел продолговатую черную яму с грудой смешанной со сне­ гом мерзлой земли. После обеда в наш барак в сопровож­ дении караульных вошел комендант с неизменным 'стеком под мышкой. Он объ­ явил, что за попытку к побегу военно- полевым судом приговорен к расстрелу заключенный Соловьев. Приговор будет приведен в исполнение сегодня в пять часов вечера. Комендант направился к выходу. Заключенные безмолвно смотрели в окно барака, за которым гасла синева короткого зимнего дня. Перед их гла­ зами возникала одинокая фигура матро­ са Соловьева на краю черной ямы сре­ ди белого снега. Вдруг точно кто-то стукнул по обледе­ нелым окнам. Просыпались сухие пы­ линки инея. Все сняли шапки...