Сибирские огни, 1958, № 12
ны сидящего «а рюкзаке офицера в ши нели и фуражке. На его погонах хими ческим карандашом были намалеваны знаки различия. Лицо офицера было по хоже на мордочку принюхивающегося хорька. Усики над мокрыми губами, ис кривленными ядовитой улыбочкой, все время шевелились, а прищуренные вос паленные глаза в упор смотрели на меня. Офицер ухмыльнулся пошире: — Так вот где мы встретились с ва ми. Вы, конечно, меня не помните: под поручик Панаев!.. Где уж нам! Вы были в продовольственном отделе большим начальником, а я маленькой сошкой. Помните, в бухгалтерии за столиком, на право от главного бухгалтера, над боль шим гроссбухом сидел скромненький счетоводик? Это был я... Да! Я все пом ню... Куда вы дели пулеметы? Когда я был начальником милиции Атаманско го хутора, я почти уж добрался до них. Помешал эсеришка Бородкин: он сменил меня и все провалил. Что это? Прием «психического воздей ствия» контрразведчика или пьяный бред допившегося до белой горячки ал коголика? Надо было держать себя в руках. — Какие пулеметы? Какое я имею к ним отношение? — Ну, ну, ладно! Еще успеем пого ворить об этом. Я рад, что нашел зна комого..! Панаев встал и, подняв рюкзак, забро сил его ко мне на верхние нары. За рюк заком последовала шинель, и вот он сам лежит рядом со мной. Он продол жал смотреть на меня теперь уже с полудобродушной, полуиздевательской улыбочкой. Потом лицо его как-то сра зу осунулось, глаза потускнели, и он спросил: —- Нельзя ли тут добыть водки? Я ответил, что водку покупают через уборщика. Он как раз только что вер нулся и рылся внизу в своих пожитках. Панаев, наклонившись с нар, передал ему деньги. Через несколько минут уборщик принес бутылку. Лицо Панаева прояснилось. Он одним ударом в донышко бутылки ловко вы бил пробку, достал из кармана складной стаканчик, налил и, шевеля в улыбочке хорьковыми усиками, протянул его мне: — Прошу! За доброе знакомство! Решив терпеливо выжидать, я выпил. Панаев прямо из горлышка, булькая, одним духом осушил бутылку. Он растянулся на нарах и минуту молчал. Потом его острые глазки, в ко торых на этот раз было ясно видно что- то ненормальное, впились в мое лицо: — Ну, теперь рассказывайте! — Что рассказывать? — Что-нибудь!.. Иначе буду расска зывать я, — и он хитро прищурил красные веки. В его тоне чудилась угроза. Уборщик сидел на нижних нарах. Что, если Панаев в его присутствии опять за ведет речь о спрятанных пулеметах? Я сделал вид, что ничего странного в пред ложении Панаева не нахожу. Быстрым усилием памяти я припомнил содержа ние читанного в детстве приключенче ского романа Н. Каразина «Тигры в ка мышах» и начал рассказывать. Через полчаса Панаев уже опал тя желым, беспокойным сном пьяного чело века. Заставил себя заснуть и я. Меня разбудило какое-то назойливое шуршание. Не выдавая, что проснулся, я посмотрел сквозь чуть приподнятые веки. Панаев сидел на нарах и беспо койно шарил вокруг себя. Время от времени он взглядывал на меня, и в его глазах, сейчас совершенно трезвых, были подозрительность и даже испуг. Я сделал вид, что только что проснулся и спросил его: — Что вы ищете? Он взглянул на меня растерянно: — У меня были в кармане часы и маленький револьвер... Вот... не могу найти... Вы случайно... не видели?.. Упоминание о револьвере меня резну ло: что это — провокация? — Вы беспокойно спали. Может быть, они выпали? Поищите внизу. Панаев слез, осмотрел нижние нары, забрался под них. Оттуда послышался его голос: — Часы нашел... Они закатились сюда... Револьвера нет нигде. Он поднялся наверх и, бросив на меня испуганно-подозрительный взгляд, снова лег на шинель. Дело принимало опасный оборот. Панаев, наверное, был убежден, что револьвером завладел я. Это может толкнуть его на невольную провокацию. Мозг работал лихорадочно: куда мог де ваться револьвер? Передо мной возни кало с косящими глазами лицо уборщи- ка-уголовника. Револьвер, оброненный Панаевым в пьяном сне, мог похитить только он. Но где уборщик его спрятал? Я решил начать поиски с уборной — единственного места, где можно было, улучив момент, избежать постороннего глаза. Не говоря ни слова Панаеву, я отпра вился туда. В уборной никого не было. Осматривая ее, я обратил внимание на печь: в ее боковой стенке были один над другим три душника. Я сунул руку в самый нижний из них. Он был пуст. Я проверил душник повыше и сначала да же не поверил себе: кончики пальцев почувствовали холодок металла. Я стал на цыпочки и, крепко зажав в пальцах скользкий ствол, вытащил очень малень кий никелированный шестизарядный револьвер с ручкой из слоновой кости. Положив револьвер в карман, я вер нулся к Панаеву. Он сидел на краю верхних нар, спустив ноги, и сосредото
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2