Сибирские огни, 1958, № 12

ных сел разбиты на приусадебных участ­ ках плодово-ягодные садики. Юннаты переписываются с Курумканской и Ба- унтовской средними школами, со школа­ ми Забайкалья. Они посылали туда са­ женцы, семена, дают полезные советы своим далеким друзьям. Пусть и там шу­ мят плодовые сады1 Это — большое, хорошее, полезное дело, которое надо всячески поддержи­ вать. И напрасно баргузинские районные организации до сих пор не придали должного значения похвальному начина­ нию уринских школьников. Эти замечательные сады расположены в нескольких десятках километров от Байкала. Они выросли на каторжной земле, политой горьким потом и слеза­ ми тысяч ссыльнопоселенцев. Эти сады шумят в селе Уро, где почти все жите­ ли — потомки ссыльных, где добрая четверть населения носит фамилию Бес- прозванных... Так пусть же обновленная земля со­ ветского Забайкалья будет ныне щедра не только хлебом, но и фруктами! Эй, „баргузин4*, пошевеливай вал! Мы приближались к концу нашего путешествия. Впереди показалась речка Турка, впадающая в Байкал. Все ее устье было сплошь забито лесом. С помощью лебе­ док люди увязывали бревна в пучки — в морские «сигары». Буксирные тепло­ ходы, время от времени приходящие сю­ да за лесом, доставляют эти плоты (или связки «сигар») в Выдрино, где нахо­ дится лесокомбинат. Здесь расположен Байкальский лес­ промхоз треста «Забайкаллес». Он от­ правляет на местные лесокомбинаты и лесозаводы лучшие сорта древесины — авиационный лес, палубный, пиловоч­ ный. В глубине тайги, на речках Безымян- ка, Соболиха, на озере Котокель раз­ бросаны его лесозаготовительные пункты. Лес — зеленое золото байкальской тайги. И много таких леспромхозов воз­ никло в последние годы на южном, во­ сточном и северном побережьях велико­ го озера. И, право же, трудно было поверить, что стоит нам свернуть немножко в сто­ рону от Байкала, доехать до озера Кото­ кель, на берегу которого раскинулось старое сибирское село Исток,— и мы, словно на уэллсовской «машине време­ ни», перенесемся... в XVII век! Но это на самом деле случилось с нами. В этом рыболовецком селе живет много «се- мейских». Их давние предки — русские старообрядцы — в XVII веке пересели­ лись в Польшу, спасаясь от преследова­ ний царского правительства. Но во второй половине XVII века, пос­ ле присоединения Польши к России, Екатерина II жестоко расправилась со старообрядцами: все они были выселены в глубь Сибири. Ссылали их целыми семьями, поэтому в Прибайкалье они и получили название «семейских». И как-то странно было видеть на ули­ цах современного советского села жен­ щин и девушек, одетых в платья и ко­ стюмы времен царя Алексея Михайло­ вича. Очень яркие, очень нарядные, эти платья напоминали о большом искусстве древних русских мастериц, об оригиналь­ ности и своеобразии русского нацио­ нального орнамента. Женщины были одеты в пестрые рубахи, поверх рубах красовался сарафан, поверх сарафана— фартук с затейливыми узорами. На го­ лове каждой из них была повязана кич­ ка — головной убор. Большие связки бус, преимущественно янтарных, укра­ шали шею и грудь. Пояс с великолепны­ ми цветистыми узорами перехватывал талию. Навеки ушли в прошлое, забылись старые дедовские обычаи и религиозные каноны. Молодежь сейчас даже не имеет представления о них. Но остались платья тех давным-давно минувших дней. Оста­ лась песня. Чистая, звонкая, протяжная русская песня, доносящая к нам, как эхо, отзвуки седой старины. Большой и проз­ рачный родник истинно яаоодной, истин­ но русской поэзии плещется в этих пес­ нях. Вот пятеро рыбачек — Ан 1шмия Пуш- карева, Аксинья Залуцкая, Ульяна Афа­ насьева, Евдокия Суменкова и Татьяна Плюснина уселись на берегу озера Ко­ токель на корме лодки. Ожидая своих мужей, возвращающихся с рыбалки, они о чем-то оживленно переговариваются. А потом смуглая стройная Таня Плюс­ нина, заводила и запевала среди жен­ щин, начинает звонким протяжным го­ лосом песню. Остальные рыбачки друж­ но подтягивают: Т ятька с мамкой померли, А я не женился. Пойду в чисто поле Искать себе долю. Другая песня напоминает о далеких днях жизни в Польше, о панской неволе: Жил я у пана По первому лету. Нажил я у пана Курочку з а это... ...А теперь перенесемся на несколько сот километров южнее, к Слюдянке. Ка­ кой контраст! Шум байкальского прибоя, неумолчные гудки паровозов, грохот пробегающих на восток и запад составов —все сливается в величественную сим­ фонию труда, симфонию нашего вре­ мени. Слюдянка... Уже само название этого