Сибирские огни, 1958, № 12

интересуются тем, как вы жили, как тайгу корчевали. Старичок повернулся и окинул нас добрым, внимательным взглядом выцвет­ ших глаз. — Как мы жили? Отец-то мой был ссыльным, из Калужской губернии. По­ мещик отдал его в солдаты, а он сбе­ жал. Ну, известное дело, поймали, засу­ дили, сослали сюда. Поставил он тут ма­ ленькую избенку, женился. Семеро нас было у него. Как поселенец, получил десятины полторы земли. Маловато бы- ло^для большой семьи, не хватало. А тайга тогда у самой деревни шумела. Вот мы и чистили ее, пни жгли, раскор­ чевывали мотыгой. Десятин семь я свои­ ми руками расчистил... Не то, что те­ перь. Дверь снова открылась, и в комнату, наклонив голову, чтобы не стукнуться о косяк, вошел еще один человек — вы­ сокий, плечистый, с обритой головой. Тяжело ступая, он прошел к столу и присел, положив на колени большие, жилистые руки. — Познакомьтесь, — с какой-то осо­ бенной теплотой в голосе произнес Ми­ рон Алексеевич, — это наш .старый по­ литкаторжанин Карл Матвеевич Скуйе. Политкаторжанин!.. Волнение сдавило мне горло и мешало говорить. Ведь пере­ до мной — живая история, живой сви­ детель навсегда ушедшего недоброго прошлого Сибири — края горя и слез, цепей и гибельных централов. Глухим, надтреснутым голосом, плохо выговаривая русские слова, иногда ме­ шая их с латышскими, Карл Матвеевич начал рассказывать о своей кандальной юности. Слух у него был поврежден еще на рудниках Акатуя после порки розгами, и поэтому он при каждом воп­ росе прикладывал к уху ладонь. — Родился я в Латвии. Тогда она на­ зывалась Курляндской губернией. Нас было трое у отца — я и два брата. В 1905 году я участвовал в вооруженном восстании. Взяли мы тогда город Тал­ сы, разгромили казаков, посланных на усмирение. А потом меня с братьями арестовали. Забрали тогда больше три­ дцати человек. Судил нас Вильненский окружной военно-полевой суд. Предсе­ дательствовал генерал Лопатин. Вскоре объявили приговор: пять человек — к смертной казни, один — на вечную каторгу, остальные — к разным срокам каторжных работ. Меня приговорили к четырем годам каторги, а’ по отбытии— к ссылке «в отдаленные места Сибири». Второго мая 1907 года заковали нас в кандалы и отправили в Нерчинск. А от­ туда, в кандалах и наручниках, повели в Горный Зерентуй, в централ. Шли две недели. Ноги совсем отбили. Но офицер не разрешил даже на ночь снимать кан­ далы. В Зерентуйском централе мы быстро сдружились, ведь в наших каме­ рах находились политические. Организо­ вали коммуну, все деньги, поступавшие с «воли», складывали в общий котел. Пос­ ле голодовки, которую мы объявили в ответ на издевательства надзирателей, нас, как бунтовщиков, приговорили к на­ казанию розгами, а в декабре, в самые лютые морозы, отправили по этапу в Акатуй, на рудник Алгачи. Чуть не за­ мерзли в пути. Кое-как добрались. Там в тюрьме еще .тюрьма — карцер. За са­ мую маленькую провинность на целый месяц туда сажали. В Акатуе я и нахо­ дился до самого окончания срока нака­ зания. А потом меня с братом направи­ ли на поселение в Баргузинский уезд. Сюда, в село Читкан. Сейчас мне уже семьдесят четвертый год пошел, — за­ кончил свой рассказ Карл Матвеевич,— Живу в Доме инвалидов, па государст­ венном обеспечении. А руки еще силь­ ные, тоскуют по работе. Вот я пома­ леньку и бондарничаю. Горьким дыханием давних, недобрых дней пахнуло на меня от его рассказа. Захотелось поскорее выйти на улицу, окунуться в солнечные лучи, полной грудью вдохнуть ароматный ветер тай­ ги, шумящий над новым, неузнаваемо изменившимся Читканом. ...В большом доме, принадлежавшем когда-то местному золотопромышленни­ ку Зубкову, помещается Уринская сред­ няя школа, участница Всесоюзной сель­ скохозяйственной выставки 1958 года. Она находится, как об этом сообщают таблички, установленные около нее, на 109°50' восточной долготы и 53°32' се­ верной широты. В школе трудится большой дружный коллектив учителей. И самый старший из них, Тимофей Михайлович Малика, украинец по национальности и страст­ ный садовод-любитель по призванию, предложил как-то ребятам заложить воз­ ле школы плодово-ягодный сад. У само­ го Тимофея Михайловича давно уже в саду прекрасно вырастают (разумеется, в стелющейся форме) и яблони, и груши, и абрикосы. Осенью у него можно пола­ комиться великолепными сахарными ка­ вунами. Предложение старого учителя приш­ лось ребятам по душе. И в 1946 году при школе был заложен фруктовый сад. С годами он разросся и сейчас занимает два гектара. В саду 19 сортов плодовых деревьев, до десяти сортов ягодников. Есть даже виноградная лоза, которая уже плодоносила. Заранее предвижу кислые улыбки не­ которых скептиков: «Сад в Сибири? При школе? Ну и что же особенного!» Но дело в том, что юннаты из Урин- ской школы явились настоящими пропа­ гандистами мичуринского садоводства в Баргузинском районе. И не только в районе! Они разослали колхозам, орга­ низациям и простс отдельным колхозни­ кам 36 тысяч саженцев плодовых дере­ вьев. И теперь у многих жителей таеж­