Сибирские огни, 1954, № 2

— Не-ет... Уж пусть лучше Миша.— Нина кивнула в сторону брата, высокого, сухопарого молодого человека со светлорусыми волосами и в роговых очках. — Или Василий Васильевич. — Как говорится, килевая качка. Пьеса нам не очень-то понрави­ лась,— пояснил Василий Васильевич. — Да ты не о пьесе. Нина как, вот что расскажи, — допытывалась Клавдия. — Репетиция-то ведь генеральная... можно определить. — Нина у нас — талант, какой может быть разговор. — Н-нда-а, — медленно произнёс Михаил, уставившись очками в потолок. — Щедры вы на похвалы, щедры. Я полагаю... — Он обвёл всех суровым взглядом. — Да, я считаю, что Нине не следовало бы играть. — Это вроде — «Не надо было браться за оружие»? Чепуха какая!— возразил Гаркуша. — Не чепуха! — запальчиво воскликнул Михаил, поднялся, зашагал, заложив руки за спину.— В такой пьесе, в такой роли... впервые встретить­ ся со зрителем? Нельзя. Эт-то принципиально. Играть, где бы то ни было, что бы то ни было, только играть? Да? — Не смей про Нину так, слышишь! — громко, с обидой сказала вдруг Майка. И, сбиваясь с тона, язвительно передразнила:— «принци- и-паль-но»... Все засмеялись. Клавдия поддержала Майку: — Так их, журналистов-критиков, так. Вот ужо сами посмотрим и оценим. А сейчас — ужинать. Мамаша, там где-то полбутылки «старки» застоялось. За первый успех артистки Журавлёвой, а? — Дело,— согласился Василий Васильевич.— Грохнем, Миша, по стопке? «Принци-и-пально»? Одна-единственная рюмка вывела Нину из равновесия. Обычно она не брала в рот и капли спиртного, а тут упросили, за начало пути... Нина ушла в свою комнату, легла в постель, но ещё долго не спала. К сомнениям, связанным с театром, с критическим отзывом Миши, прибавились воспоминания. Они нахлынули, как волны прибоя, требова­ тельные, неугомонные, холодные... Мать умерла в сорок четвёртом, и остались они трое: Нина, Миша и Майка — семья. Ей, Нине, самой старшей, только что минуло тогда сем­ надцать. Она стала хозяйкой в семье и кормилицей да ещё и матерью ма­ ленькой Майке... А годы те были трудные, военные. На отчаяние не хва­ тало времени. На другой день после похорон Миша, который был двумя годами мо­ ложе сестры, сказал: — Иду работать. Зарабатывать. Принципиально!.. Он как будто бы сразу подрос. Пошёл учеником в слесарную мастер­ скую, вступил в комсомол, стал приносить домой триста двадцать рублей каждый месяц, получать «рабочую» продовольственную карточку, а время от времени и ордера на хлопчатобумажные «отрезы» или на ботинки с резиновой подошвой. Бабушка Ирина жила тогда одна. Василий, сын, присылал ей письма, деньги, иногда даже посылки. Старушка помогала Журавлёвым чем мог­ ла, но всё равно жить было очень трудно. Всем стало легче, когда неожиданно приехала тётя Клава. Она однажды явилась с двумя чемоданами в руках и застала в квартире Нину с Майкой. — Простите, здесь живёт Ирина Архиповна Гаркуша? — Здесь она живёт, — ответила Нина.