Сибирские огни, 1949, № 4

что когда я вырасту большою, буду всех подруг моих смелей, чтоб меня, как партизанку Зою, Сталин дочерью назвал своей?.. Улыбнулась мама, посмотрела, подошла, за плечи обняла... — Можно, дочь... Расти большой и смелой, чтоб похожа на отца была. Напиши... — Не надо плакать, мама. — Я не плачу, дочка... А в глазах у солдатки медленно, упрямо накипает крупная слеза, накипает, катится невольно, мама клонит голову свою: видно, снова стало сердцу больно за него, убитого в бою; за того, с которым в жизни этой было все загадано вперед; за того, который к ней с приветом никогда обратно не придет... По лицу тяжелыми слезами проползает прошлая беда. Но она не слабенькая., мама: не сломить такую никогда. На любой работе мастерица. Ведь недаром прошлою весной про нее рассказ на всю страницу помещен в газете областной. ...Только-только начата страница. «Кем ты будешь?»( — тема велика... Выпускного класса ученица, ты не знаешь этого пока. В сочиненье худенькой рукою, наклонившись низко над столом, бережно и нежно имя Зои ты выводишь новеньким пером. Посмотрела, улыбнулась мама и тихонько, чтобы не мешать, встала с просветлевшими глазами. ...Четким шагом ходики спешат. Под окном, припав к холодной раме, в хлопьях снега поздний вечер замер... ПАРТБИЛЕТ За край небосклона, пряма и светла, прошла из района дорога-стрела. Березы, кивая, лепечут листвой. Летит легковая дорогою той. В колхоз бы шоферу домчаться за час! Последнюю скорость включает Тарас. Зеленые реки волнуют поля — повсюду навеки родная земля. Теперь уж не бричку и пару коней, а «эмку»-москвичку он водит по ней. И кони, без спора, у них хороши, но песня мотора милей для души. Не раз на досуге про этот предмет он с конюхом-другом беседовал: «Нет, мол, братец Никита, не те времена: твой конь — пережиток». «Постой, старина, не круто ль немножко, Евсеич, берешь? На левую ножку ты крена даешь». Такая беседа, что просто беда! Но конюх победу одержит всегда. Евсеич — ни слова. Достанет кисет. Закурят. И снова не выдержит: «Нет». Чуть голову клонит лукавый старик: «Машины — не кони, шофер —- не ямщик...» Укатанный гравий, наметанный глаз. Уверенно правит машиной Тарас. Проносятся мимо березы броском. Качается Римма с шофером рядком. Далекие дали штурмует гроза. О чем замечтались большие глаза? В них — синие тени и солнечный свет. В руке, на коленях, партийный билет. И девушка низко склонилась над ним — впервые так близко над счастьем своим. На каждой странице — и труд, и борьба: навстречу стремится большая судьба. От скромного дома, лесного села сегодня к райкому дорога прошла. И вот он — у сердца партийный билет — присяга, которой священнее нет. Запомни, когда бы и где б ни была: ты в ленинском штабе клятву дала — в работе и в жизни —• вперед и вперед... ...Машина несется, и ветер поет. ПИСЬМО Наклонились вербы, не дыша, и застыли, будто на картинке. Как сегодня Римма хороша в белом платье, в газовой косынке. По селу проходит не спеша, по-над речкой узенькой тропинкой. Как сережки в девичьих ушах, на траве качаются росинки. Обошла любимые места, на крыльце, усталая, присела. Крался ветер к ней из-за куста,