Сибирские огни, 1949, № 4

скольку смен, даже Петр стал подручным сталевара... Борис Михайлович говорил то об одном, то о другом человеке в «ее семье. Люди в зале хлопали и хлопали, и их никто не останавли­ вал. Наверное, так все было и нужно. — Мы идем по гладким и чистым улицам — этодело ее рук! Мы видим тепло одетых детей — это ее забота! ...Да... да... В ее жизни все было хорошо, пройденный путь не пугал, а радовал. Старость является итогом жизни, в которой нельзя уже ничего переменить. Ее старость прекрасна! Голубев прочитал телеграммы от ее сыновей. Сыновья поздравля­ ли мать, и дети ее детей поздравляли мать. До ее слуха, не проникая в сознание, донеслись звуки оркестра, разноголосый шум, мерный топот множества ног. Теперь мимо ее взора шла семья. Шла целой колонной: сыны, ж е­ ны, дети, сосед'ки по улице, их мужья и их дети. Борис Михайлович читал телеграммы, а мать могла только радо­ ваться, что живы ее дети и помнят о ней и чествуют ее в такой день. «Мысленно мы всегда с тобой»,— это написали ей бойцы, товари­ щи Анатолия. В глубине зала раздался знакомый взволнованный голос: — И я поздравляю тебя, мать! Наталья услышала и признала этот голос. Он приближался и вот уже видно было, как по проходу, между рядами, шел) к ней Завьялов, протянув вперед руки. Она плакала и мяла1в руках платок, а шум, похожий на ливень, на шум леса, рос и ширился, и матери казалось, что он никогда яе умолкнет.