Сибирские огни, 1949, № 4

платьев, и в ее семье никто не был раздет. Ей осталось развесить на солнцепек вещи из сундука Анатолия. Опустившись на колени перед сундуком, она вновь открыла его. — Вот голубая рубашка. Я ее шила ему к новому году... Галстуки разных цветов и раскрасок. Их он покупал всегда сам. С этой рубахой он надевал синий галстук с голубой полоской... Вот костюм и пальто... Не побила ли их моль? Вот и шапка его из кара­ куля... Эти серые брюки я шила ему с запасом, длинные и полные так, что ему приходилось сначала их закручивать. Однако он скоро вырос, из них. Мать суетилась вокруг сундука, выбирая вещи. Эту вышитую рубашку он сам попросил. Видно, настало тогда- время любви. От рубашки пахло духами. «Может быть, он плясал в ней,— он любил плясать,— а, может быть, он обнимал в ней Соню»,— подумала она и живо поверила этому. Да, так оно и было. Он обнимал девушку, сидя где-нибудь на берегу реки, а та трогала своими пальчиками вьн шивку на его груди. — Народная мстительница,— прошептала Наталья Григорьевна и вытерла рубашкой слезы с лица, но испугавшись, что они оставят пят­ на, раскинула рубаху на солнцепек. Во двор быстро вошла Антонина. — Слыхали сводку сегодня? Наталья Григорьевна, стоя на коленях перед сундуком сына, про­ шептала: — Встань, поднимись, Толя! Наши фашистов п'еребили. Слышишь?.. День был полон ласкающего тепла. Трава уже зеленела,, и небо сверкало синевой. День был радостный, и сердцу хотелось радости. Женщины вновь начали укладывать вещи в сундук, но те не вме­ щались, словно расширились под солнцем. Тогда мать заявила, оглядывая всех: — Знаете что, девки, берите-ка отсюда, что вам надо, перешивай­ те себе... Для нее это добро имело то значение, что могло пригодиться е е детям. — Ну, что вы смотрите на меня? Берите! — Так это все мы же тебе дарили, а теперь!.. — Так оно и будет: вы мне, а я вам. Во двор вбежал Петька, восторженно крикнул. — Слыхали сводку сегодня! Ох, и хорошо! XI X Она заметила, что Сергей то и дело шепчется с женщинами, все они тихонько смеются, Рита время от времени хлопает в ладоши и го­ ворит: «Ой, как хорошо!». Но каждый раз Сергей толкает ее локтем, и девушка замолкает. Похоже было, что и Мария, и даже Петр с ними в заговоре. В этот день они собрались в горнице и прикрыли за собой дверь. Так было только раз в жизни матери, когда приехала в дом Антонина. Мать ненавидела тогда эту дверь, впервые сознавая, что она может быть глухой и тяжелой. Васька тогда ничего еще не понимал, а теперь он подбежал к двери и послушал, о чем за ней говорят люди-.