Сибирские огни, 1949, № 4

И закричала громко: — Папа! ...С утра до ночи все эти дни в доме Коржавиных находились со­ седи, красноармейки, старые друзья Сергея, приходили послушать рас­ сказы о войне, поговорить о работе завода, о жиЗни в тылу. Красноармейки завидовали Антонине, которая с приездом мужа словно переродилась, стала спокойнее, ходила, подняв голову, часто смеялась, вмешиваясь в хозяйство, помогала матери. Раз Наталья Григорьевна увидела, как Антонина притянула к себе- Ваську и спросила у него: — Станем голосяночку тянуть? — А как? — А вот слушай: «Станем-ка, ребята, голосяночку тяну-у-у-у-тьГ Кто дальше протянет». На улице шел снег. Небо потемнело и в избе потемнело, однако на сердце у матери становилось светлее от каждого слова снохи. А Васька прыгал около Антонины и твердил: — Ну, давай же, «голосяночку»... — Станем-ка, ребята, голосяночку тяну-у-у-у-у... И малыши пели за ней на разные голоса: — У-у-у-у-у-у... С работы Антонина шла домой нетерпеливо, как и из дома на ра­ боту, но это не двоило ее, а давало необычайную силу. Она жадно бралась за работу на заводе, дома много и лихорадочно читала: ее охватывало нетерпение, она листала книгу до конца, стремясь забежать вперед, и все еще не переставала удивляться себе: столько пропустила времени в жизни. Понравившиеся ей в книгах места Антонина читала матери. Каждая прочтенная фраза открывала ей мир, каждая буква казалась садом. Ей чудилось, что она обладает несметными богатства­ ми. Порой ей казалось, что она немедленно должна разыскать бригаду и поведать ей то, что она сама успела узнать. Ей непрестанно хотелось видеть свою бригаду. Сергей следил за женой с веселым ласковым любопытством. Чаще всех в доме Коржавиных, как всегда, находился Завьялов. Каждый раз он дергал себя за усы и с немым изумлением вглядывал­ ся в ордена и медали на груди демобилизованного. Говорил мало. Иногда старик протянет многозначительно: — Н-да... Иногда спросит, не вернется ли Сергей к мартену. — Надо тебя к огню, в самое пекло... Тебе теперь никакой ж ар нипочем. Сергей соглашался: — Обязательно к мартену... Наталья Григорьевна вздыхала, подозревая, что сын храбрится для вида, что зрение его очень притупилось. Она замечала, как он, читая, слишком близко подносил книгу или газету к глазам. О фронте он рассказывал охотно и много, даже пошел однажды с беседой в школу, в класс Нины. Что он там рассказывал, мать не знала. Вер­ нулся Сергей возбужденный, под очками весело поблескивали глаза. — Хожу я по поселку и не узнаю» его: сады, скверы, вымощенные- тротуары! В школе мне рассказали, как ты этого добилась, мама! Он неловко обнял ее. Отбиваясь, Наталья Григорьевна говорила сердито: — Ну, как это я! Все! Все улицы поднялись! Она стала замечать, что теперь Сергей начал относиться к ней