Сибирские огни, 1949, № 4

лали свое непонятное дело. Завьялов вместе с Петром начали забрасы­ вать в печь лопатами известь, а кто-то кричал высоким пронзительным голосом: — Вспенивается! Сейчас пойдет! — Давай трамбовки! Подручный ударил ломом в выпускное отверстие. Движения его были точные, рассчитанные. Еще и еще раз. Видно было, как под жест­ ким брезентом напружинилось тело рабочего, когда он рванулся к огню. Внутри печи белая метель рвала стены, яркое месиво колебалось, прыгало беспокойными языками, завывало, точно жалуясь на людей, которые заперли его силу, не дают ей простора. Вдоль лома пошел белый палящий дым, брызнули искры, жгли и слепили. Подручный про­ должал бить быстро, стиснув зубы, полузакрыв глаза. Дымящийся поток огня вырвался и, бурля по жолобу, хлынул в разливочный ковш. Завьялов кивнул, и ковш, весь искристый и белый, медленно ото­ шел от печи к канавам, где у изложниц его ждали люди. Стоящие вокруг бросились к печи. Мария осмотрела под и откосы и, повернувшись к людям, вытирая вспотевший лоб, сказала: — Хорош! Можно делать вторую завалку. Обняв Завьялова, она поцеловала его в косматые усы и что-то сказала, указывая на печь. Их обступили, и Наталья Григорьевна не видела больше Марию, только слышала, как люди хлопали в ладоши, да голос Голубева, ликующий и громкий: — Качать ее надо! Мария Федоровна, не возражать! И увидела мать, как Мария, смешно взмахивая руками, взлетает над головами людей и говорит торопливо, задыхаясь: — Д а я же ничего почти не сделала, товарищи, все так просто оказалось! Мать, объятая любовью' к ней, подумала: «Просто, говорит. Достигнутое всегда кажется простым...» Новая мысль захватила дыхание матери: все здесь сейчас подчи­ нено не металлу, а велению людей: ходили краны, отплывали в канавы ковши, полные жидкого металла. Здесь человек подчинил себе все* и не было власти выше его власти. Что может сделать человек! Покачивая ребенка, прошептала: — Теперь мать-то с тобой почаще будет, Федя... Рядом с ней стоял старик с смешной козлиной бородкой. Он то и дело говорил, ни к кому не обращаясь:' — Что делает эта Коржавина! Она же старую печь заставила работать по-молодому! Что делает, неспокойная! Наталья Григорьевна, ликуя от ошеломившей ее радости и гор­ дости, на этот раз не могла, сдержаться: — Это ведь дочь моя, Маша. Мать я ей, а это вот — сынок ее. Не в силах больше вынести ослепительного блеска металла, жары и грохота, сынок Марии, наконец, пронзительно взревел. Казалось, он сейчас изойдет в этом реве. Мария кинулась, растолкала обступивших ее людей и подошла к матери. Она не удивилась, увидев мать с ребенком в цехе, точно они не переставая были с нею рядом. Она сказала только, задохнувшись: — Вот видишь, мама... Отведя мать в сторону, за штабель серо-голубых болванок стали, Мария взяла ребенка на руки и открыла грудь.