Сибирские огни, 1949, № 4

— Да нет, что ты, вылитый Сергей, — мать глубоко вздохнула- — Где он сейчас у нас, Сереженька твой, ходит, рассекает воз­ дух-то? Поймав на себе блестящий взгляд матери, Антонина вновь пове­ сила на крючок пальто, которое хотела было надеть на себя. Мать продолжала: — В детстве-то сильно ласковый был. Бывало, ко всякому делу кинется, никогда работы не боялся. А и хорош он был: идет, так девки- то оглядываются. Многие на него завидовали! Антонина села с ней рядом. Когда мать смолкла, она напряжен­ ным шопотом попросила: — Ну, рассказывайте еще о Сергее, мама. — Ростом — высок, плечом — широк, волосы — в кольцо, а ста­ леваром он был каким! Еще отец, покойна головушка, его обучал да хвалился: ну, говорит, я спокойно могу умирать: сын мой, Сереженька, меня заменит у печки-матушки... Петр рассказывал теперь детям о повадках птиц. Дети топтались около него, вскрикивали и хлопали в ладоши, когда на столе появля­ лось новое яйцо. Васька тянул к нему руки, Нина, как старшая, наста­ вительно говорила: — Не трогай, Вася, нельзя. Антонина еще раз посмотрела на часы, затем встретилась взглядом с матерью и опустила голову. Надо же было случиться, что именно в это время принесли пись­ мо от Сергея. Он был в окружении, вырвался, ранен, лежит в госпи­ тале. Рана серьезная — в голову, и он не знал еще, будет ли видеть. Антонина прочитала письмо спокойно вслух, от начала до конца. Горе было так велико, что она не в силах была его осмыслить. Только плач Нины привел ее в себя. Она смотрела, как бабушка бросилась к внуч­ ке, как легко взяла ее на руки и начала приговаривать: «Ничего, девоч­ ка, что ты так? Ведь папа будет жив. Лишь бы был жив! Не надо пла­ кать». И только тут Антонина заплакала сама, неудержимо, в немом •отчаянии. VI I I ...Маленькая Нина, все заботы о которой приняла на себя бабушка, понемногу отходила от матери все дальше. В этот год она готовилась поступать в школу, сшивала тетради, нетерпеливо требовала показать ей все буквы, со всеми вопросами обращалась к бабушке или к Марии. Антонина, занятая собою, даже не замечала отчуждения дочери. Однако в доме ей было тяжело. Она жаловалась Варганову. — Знаешь, Витя, мне все так не интересно! Он не понимал ее, глядел затуманенными глазами и пожимал пле­ чами. — Ты, как спящая царевна, Тоня. Тебя надо разбудить. Ты только подумай, в какое мы время живем! Какую взяли на себя задачу! Вот, подожди, разобьем врагов и начнем строить коммунизм. Ты понима­ ешь — коммунизм! О нем мечтали передовые люди нескольких столе­ тий, а построим его мы! — Фантазер ты: работа, работа! — Неужели тебе неинтересно работать? Хотя я тебя понимаю, Тоня: ты — кассир. Эту работу может выполнять любой старик. Тебе Енадо за станок. У тебя все станет ярче в жизни, красивее, когда уви­