Сибирские огни, 1949, № 4

ный запах тополей, а вдалеке то угасала, то снова рождалась задорная порывистая песня. Гроза прошла, и выглянуло солнышко, как предсказывала мать. Дети теснее прижались к ней. Тася была уже в другом платье, но косы были еще сырые, девуш­ ка их отжимала, как после купанья. — Завтра поеду на фронт, — объявила она и, смеясь, спросила:— А за меня тебе страшно, бабушка? Та оглядела ее и серьезно ответила: — Нет, девочка, за тебя мне не страшно. VI I Провожать Тасю собралась вся семья. Наталью Григорьевну уди­ вило и обрадовало строгое спокойствие Елены. О погибшем сыне Елена не говорила, на Тасю смотрела сурово и требовательно. Увидя соседок, она поблагодарила их за то, что они рассказали в райкоме о непра­ вильной вспашке в колхозе «Ключи». — Сейчас инструктора ИЗ' райзо все разъехались по колхозам, са­ ми присутствуют при вспашке. Мы уже закончили посевную. Вспомнив, как отозвались колхозники на смерть ее сына, с каким подъемом работали они, Елена вздохнула и, помолчав, продолжала: — Теперь думаем начать электростанцию. Немало занималась Елена и новым своим племянником Федей, не отпускала его с рук и что-то ему нашептывала. Рита плакала, расставаясь с сестрой, которая лихорадочно собира­ лась в путь, была уже не с ними, уже отсутствовала. Только когда це­ ловала мать, губы у нее вздрогнули, на миг появилась около них скорб­ ная складка боли и исчезла. Лицо стало строго, как и у Елены. Наталья Григорьевна удивлялась тому, что и у нее самой не было слез. Не оборачиваясь, Тася уходила от них в гору. Походный мешок оттягивал плечи: девушка то и дело передвигала лямки. На сером небе четко вырезаны были синеватые трубы завода, словно вылитые из свин­ ца. Тася шла сильным уверенным шагом, кажется, совсем недавно она бегала за бабушкой, цеплялась за юбку и упрашивала взять ее на руки, а сейчас Наталье Григорьевне хотелось побежать, стать с ней рядом и уйти вместе в сырую непогодь. По обе стороны дороги длинноногие березы словно бежали следом за девушкой. Много раз в жизни приходилось вдове провожать своих детей, смотреть им вслед, пока гора не скрывала их от нее, и всегда ей каза­ лось, что сухощавые березки бегут, и тоже скрываются за горой. Много приходилось плакать при разлуках. Она всегда забывала что-нибудь сказать или положить платки или чаю в коробке. Но такой спокойной она еще никогда не была. «Видно высохли у меня слезы», — думала она. Около дома Лукьяновой Тасе низко поклонился Завьялов. — Вот опять один листок от дерева оторвался, — тихо сказала Наталья Григорьевна и еще раз посмотрела на дорогу, где уже никого не было. ...Антонина осторожно, чтобы не испортить прическу, надевала шляпу и, кося в зеркало глаза, улыбалась. Мать стояла около нее, не двигаясь, почти не дыша: «Значит этой молодке неймется?»