Сибирские огни, 1949, № 4

Девушка стала словно взрослее в эти часы. Скорбные складки легли у губ, взгляд стал острый, проникающий в сердце. — Я пойду в райзо. Я подниму на ноги весь район! Такая пахота и в мирное-то время не прощалась. А теперь?.. И все вдруг почувствовали, что особенно теперь, во время войны люди не имеют права ошибаться. Теперь каждый шаг человек обязан взвешивать, каждое дело решать наверняка. Женщины наперебой давали Тасе один совет за другим: — Надо заявить в райком партии. Пока не поздно, пусть в «Клю­ чах» перепашут, — шумела Рита. Наталья Григорьевна глядела на ее разгоревшееся лицо, шептала: — Пружинка ты моя... — Ведь так, наверное, и в других колхозах работают? Не во всех, конечно, но где-нибудь да так работают! Надо предупредить Голубева. — Пойдемте сейчас же к нему! — Надо сказать немедленно в редакцию. Зачем они такой снимок напечатали? Привычное чувство нежности к своим детям охватило мать. Те­ перь она была счастлива тем новым, что еще раз увидела в людях. Это не просто ее семья и не просто ее соседи по улице. Это люди го­ сударства. Они думают вместе с народом, страдают за ошибки других, ибо нет ошибок, не отражающихся на общей работе, на деле всех тру­ дящихся. — Ну и в добрый час, — сказала она, когда женщины покинули дом. Наталья Григорьевна видела, что шли они вряд, прямо посреди­ не улицы; так уже видела она когда-то давно, дети ее шли посредине улицы в обнимку и пели песни, кажется, это было, когда Николая и Илью провожали на новостройку. Судьба их — это самое беспокой­ ство, которое и не гаснет, и не старится, а всегда греет людей боль­ шой теплотой. Улыбаясь, она прошептала: — Видно, беспокойные люди пошли! Из избы прибежала Антонина и крикнула от ворот: — Мама, у Маши, кажется, началось. VI Это был внук, крошечное сморщенное создание. Приходили какие-то люди с завода, спрашивали о здоровье Ма­ рии, хвалили малыша. Мать с гордостью говорила: — Вот нынче как! Все знают, что делается в каждой улице, в каждой семье. Мария ей на это отвечала: — Странная ты, мама! Д а ведь это же мой коллектив! Все думали над тем, как назвать ребенка, предлагали разные имена. Рита сосредоточенно шила из старья распашонки и полог для зыбки. ...Малыша назвали Федором, в честь дедушки. Он был такой маленький, что Мария не решалась взять его на руки. В ее черных глазах и во всем лице ее появилось новое выраже­ ние беспокойства и нежности. Она вздрагивала, когда кто-нибудь при­ касался к ребенку. Видя, как бабушка смело разворачивала его из пеленок, купала, разгибала сжатые кулачки, выправляла ноги, Мария только стонала, замирая.