Сибирские огни, 1949, № 4

человек себе счастья и кидается за ним сослепа! Мне ясно представилось то «завет­ ное» в характере Игната, с которым на мой взгляд он все-таки должен был выйти на свою дорогу и тем самым стать нужным человеком, каким он всегда так умел казаться! Это «завет­ ное» все время боролось в нем со стремлением «заработать» — и все же побеждало... — . ..А потом, слышим, Игнату — как лучшему охотнику — почетную грамоту прислали. Ему — почет, его в правление Охотсоюза выдвинули. Мы теперь к нему- за припасом обращаем­ ся. Ну, да Игнат не пропадет, он ма­ стер на все руки! — закончил Андрей. Да, вот как сложилось: Игнат не ре­ шился сам объявить золото, думал, что он один захватит все богатство. А то, что он один добывал, крадучись от со ­ седей, была все лишь ничтожная кру­ пинка! 7 В первый день приезда мы ходили с внуками Василия Осиповича на Ману. Вот мы идем снова по Выезжемгу Логу, и, как прежде, ясное утро стоит над ним, кричит за лесом кукушка, но только избы стоят на месте, а все здесь другое! Будто перевернул страницу и начинается следующая глава: ищешь в ней знакомых имен, а они не попада­ ются. Проходя мимо школы, старший мальчик рассказал о яблонях, которые они садили с дедом, и как садовод писал деду из Красноярска, что вот бы­ вает кедровый стланец, так и яблоню в Сибири надо растить низенькую, как стланец, и ветки ее держать на при­ коле. Тогда ее не тронет морозом... Вспомнив о Василии Осиповиче, я ска­ зала: — Да, дедушка твой многое знал: знал, что такое медвяная роса и умел угадывать погоду. — Медвяную росу легко узнать, — ответил внук, — дедушка говорил, что она золотится на листьях, как веселый глазок. Сладкая на вкус, а после нее на ржи черные рожки — спорынья — заводятся, и зернята посьгхают. Эта роса не с неба падает, ее тля образу­ ет. Это' так дедушка рассказывал. — А ты помнишь дедушку Василия? — А как же не помнить! Я ему по­ могал деревца у дома садить. У меня на душе становится тошно, если я ви­ жу сад, за которым никто не ухажи­ вает. А эта медвяная — злая роса, и спо­ рынья ядовитая. Но из нее лекарство .делают и пользуют человека. Пчелы от той росы большой взяток берут, но если оставить им на зиму той росы мед, уснут все. Об этом книжки есть. Я, как школу кончу, поеду учиться. Он говорил звонким мальчишеским голосом, но все —• и выражение лица мальчика и строение фразы — напоми­ нало деда, и мне казалось, что до меня доносится голос самого Василия Осипо­ вича! Перед нами шла Мана, быстрая и мутная. Немного выше того места, где был когда-то причален наш салик, вы­ ходил небольшой низкий остров. Пло­ тина перегораживала этот рукав Маны. Между островом и берегом по плотине был положен глубокий деревянный ло­ ток и по нему готовились пустить во­ ду . На острове достраивался бревенча­ тый корпус, где будет установлен дви­ гатель электростанции. Младший мальчик сказал: — Как с Жаймы приедешь, у нас темно-дретемно! Там свет, электриче­ ство! Скоро и у нас будет: у нас та­ кой есть механик, дядя Паша; он с войны пришел, все может сделать, че­ го захочешь. И сначала это показалось необыкно­ венно, что в глухом прежде Белогорье свет загорелся раньше, чем в Выезжем Логу, но и понятно в то же время. Мы стояли у Маны, глядя, как на­ пирает горбом вода выше плотины. Богатырского сложения человек шел по берегу. «Вот, — сказали ребята, — вы спрашивали про Стойчикова, это сын его Николай». Это был здоровяк, недаром, вчера еще Андрей Степанович оказал, что у Стойчикова сыновья — «отменные»: старший сын, погибший на войне, был такой, что любо посмот­ реть, богатырь, а с Николаем ни один человек не может париться в бане: не вытерпит! На войне он прошел «весь маршрут до Берлина», а теперь — луч­ ший бригадир в колхозе. Не таков был отец их, Дмитрий Северьянович, один из лучших манских сплавщиков —■ су­ хонький и тихий старик. Он сплавлял нас по Мане в первую поездку. Николай сказал нам, что отец стал старенек, управляется теперь только около дома, и велел мальчикам прово­ дить нас к нему. Так мы пришли к до­ му Стойчикова. В огороде широкой по­ лосой рос табак, половина его была срезана и лежала рядами на земле. Склонившись в поясе и левой рукой захватывая табачные кусты, худощавый старик подрезал табак и стелил на зем­ лю. Я позвала его. Он распрямился, насколько мог, поднял голову и, подойдя ко мне, взглянул снизу вверх. Теперь я была выше ростом, чем он, его сильно со­ гнули годы.