Сибирские огни, 1949, № 2

Д а ни ло в в с л у х читал городскую газету, потом рассказывал о не­ удачах Рогова на производстве и, наконец, спросил у 1 они хорошо ли ей. Она ответила коротко: — Нет. Мне самой хочется ходить рядом с тобой. Самой! — А че­ рез минуту пытливо глянула на него: — А тебе? — Мне? — Данилов удивился. — Зачем ты спрашиваешь? Я ж е здоров, как... не знаю кто, и ты со мной. — Ты счастлив? — Тоня!.. — Ты счастлив?! Он подумал с минуту и, не опуская глаз под ее строгим требова­ тельным взглядом, сказал: — У меня счастье напополам... И хорошо мне, что я с тобой, и т яж ­ ко, что ты... За тебя тяжко. Тоня покачала головой. — Это неправда, Степа. Счастье не может греть с одной стороны. — Почему ты... — Не может! — Голос у нее зазвенел и оборвался, она словно угасла и тут же попросила несмело: — прости, Степа, я не буду об этом... А через час она снова слегла в постель, снова слепящая боль в глазах отуманила ее память. Данилов сидел допоздна, а когда собрал­ ся уходить, на крыльце его остановила Мария Тихоновна и впервые выговорила все, что думает о нем, о его назойливых посещениях, о его черством сердце, в котором нет ни капли жалости к искалеченному че­ ловеку, потому что никто иной, а он, Д э н и л о е , добьет ее дорогую д о ­ ченьку, он ради пустого молодечества, бахвальства бередит ее память, манит к тому, что уже недоступно Тоне. Но ведь есть же справедли­ вость, неужели молодой человек не понимает, что мать ни перед чем не остановится, чтобы оградить свое дитя! — Не топчитесь вы на чужом горе! — сказала Мария Тихоновна. С минуту Данилов стоял тогда, согнувшись под тяжестью этой не­ жданной беды, а когда молчание стало невыносимым, спросил внешне спокойно, только шопотом: — А как ж е мне жить... без Тони? Мария Тихоновна хотела, наверное, ответить: «Живите. Нас это не касается» , но голос у нее перехватило — .такая бессловесная тоска гля­ нула на нее с лица Данилова. Он и назавтра пришел и опять стал бывать каждый день, словно и не было у него разговора с матерью. Тоне становилось то хуже, то лучше. Навещали врачи. Их было двое — маленькая, с острым личи­ ком Антонина Сергеевна — терапевт и хирург Ткаченко. Данилов з а ­ метил, что руки у Антонины Сергеевны были ласковые, чуткие, что прикосновение этих крошечных, с виду некрасивых рук успокаивало девушку. Ткаченко был шумлив, дотошен и интересовался не только со­ стоянием пациентки, но и тем, что и кто ее окружает. Его постоянно переполняли самые разнообразные впечатления, радовался и горевал он бурно и непосредственно. Врачи недолюбливали друг друга. Это не бросалось сразу в глаза, но стоило только прислушаться к тому, что каждый из них говорил, как относился к недугу девушки, становилось ясно, что эти два раз­ ных по характеру человека совершенно пю-разному и подходят к своим задачам . Антонина Сергеевна ходила бесшумно, словно плавала над землей. Когда являлся Данилов, она смотрела на него строгими немигающими глазами и часто повторяла шопотом: — Ти-ише! Не топайте так сапожищами! А Тоню упрашивала: