Сибирские огни, 1949, № 2

реже Арслан-хан. Это тоже историческая фигура. Речь идет о лице, которое у кал- мыков, да иногда и у алтайцев, выступает т под именем Шуна. Приведенных имен вполне достаточно, чтобы датировать известный нам алтайский эйос ойратским временем. Социальное содержание алтайского эпоса, о котором говорилось выше, сложи ­ лось в исторической обстановке господства западных монголов или ойратов. Алтайские племена не жили самостоятельной полити­ ческой жизнью, по крайней мере, с XI в. Будучи насильственно включены в госу ­ дарство монголоязычных завоевателей, они находились в полной политической и эко ­ номической зависимости от ойратских фео- 'д а л о в всех рангов: от хана до сборщика алмана. Алтайские племена подвергались систематическим грабежам и насилиям, о которых красноречиво свидетельствуют русские исторические документы XVII и ^ • первой половины XVIII вв. Культурами быт т алтайцев в результате господства ойратов пришли к такому упадку, какого еще не знала их история. И только то обстоятель­ ство, что алтайские племена жили компакт­ ными массами, изолированными от ойратов, помогло им сохранить свой язык, свои первобытные верования, отсталую, но свое­ образную племенную культуру и не раство­ риться в монголо-ойратской среде. Однако описываемое положение алтай ­ цев не относится к их родо-племенной вер­ хушке, которую административный аппарат западно-монгольских феодалов использовал в своих целях, включил в свою систему. Административные деления алтайцев (ай­ мак, дючина), термины управителей (зай- сан, демичи, шуленга и т. п.) получены ими от ойратов. Ойратские феодальные по ­ рядки, сращивание алтайской родо-племен- ной верхушки с ойратским феодальным ¥ ’‘ классом, дали сильный толчок к социаль­ ному расслоению непосредственно в среде алтайских племен, к развитию у них ран­ них- форм феодальных отношений, тесно переплетавшихся с патриархально-родовыми отношениями. Все это вполне объясняет социальное содержание и направленность алтайского эпоса, несмотря на то, что са ­ ми алтайцы не достигли развитых форм феодализма. Алтайский эпос, в основном синхронич­ ный по дошедшим до нас редакциям кир­ гизского Манаса и узбекского Алпамыша, сложившимся на фоне борьбы этих народов с агрессией Джунгарского государства XV—XVII вв., несет в себе многочислен­ ные остатки весьма ранних исторических эпох. К ак хорошо известно, устное народ­ ное творчество обладает способностью, по- добно народному изобразительному искус­ ству, сохранять в себе древние элементы на протяжении тысячелетий. Фольклор тюркских племен и народов в этом отно­ шении не представляет исключения. Б о л ь ­ шая архаичность дошедшего до нас тюрк­ ского героического эпоса, у стойчивость его традиции доказана документально. 10. Цибиоские огни № 2 . В алтайском эпосе это особенно на­ глядно выступает в сюжетной тематике. Сюда относятся такие сюжеты, как борьба героя с мифическим чудовищем (многого­ ловая змея, крылатый бык и т. п.), подви­ ги богатырского коня, героическое сватов­ ство, состязание женихов, появление мужа на свадьбе своей жены и многие другие. Алтайский героический эпос тесно свя ­ зан общностью многих черт с эпосом дру ­ гих народов. Не подлежит сомнению т ес ­ ная связь алтайского эпоса с монгольским, с эпосом ряда тюркских народов, напри­ мер, казахов, киргизов, узбеков и др. Б ли з ­ кая связь многих произведений тюркского и монгольского эпоса неизбежно должна была возникнуть в силу связанности и общности исторического процесса тюрков и монголов, протекавшего на огромных про­ странствах, охватывающих территорию С е­ верного Китая, Монголии, Тибета, Южной и Западной Сибири, Семиречья, Средней Азии, степей Приаралья, Прикаспия и С е­ верного Причерноморья. Начиная с гунн ­ ского времени и, по крайней мере, до периода распада Золотой Орды, тюркские и монгольские племена, объединенные общ ­ ностью кочевой культуры , находились в постоянном контакте в самых различных его формах, как мирных, так и насиль­ ственных. Многие из эпических произведе­ ний, или из отдельных эпизодов из них, возникали и развивались в условиях общей исторической и политической жизни тюр­ ков и монголов, черпались из общей обста ­ новки, происходили из общего источника и разрабатывались сообща. Это обстоятель­ ство не могло не привести к взаимному длительному обмену различными элемен­ тами материальной и духовной культуры, в числе которых эпические традиции имели широкое распространение. Вне этих пере­ крещивающихся линий исторического про­ цесса, как и процесса этногенеза тюрков и монголов, невозможно рассмотрение и пра­ вильное понимание генезиса многих явлений их культуры и, особенно, устных литера­ турных произведений. Общность истоков эпических традиций тюрков и монголов может быть представлена настолько оче­ видно, что это исключает для обеих групп народов возможность претендовать на ис­ ключительную собственность и этническую чистоту своих устных творений. Укажу только на это в отношении казахов, так как этого вопроса касается А. Коптелов. А. Коптелов первый уста­ новил сходство записанных у Н. Улага- шева алтайских былин: Козын-Эркеш , Малчи-Мерген, Кёзюйке и Баян с к азах ­ скими былинами Козы-Корпеш и Баян-Су- л у 1. Он отметил такж е варианты этих былин у телеутов, башкир, таранчей (уйгу- 1 А. Коптелов сообщает, что в репер­ туаре Н . Улагашева есть былина Албаты- Билек весьма близкая к Кёзюйке и Баян. Примечания к сборнику «Алтай-Бучай», стр. 392. У телеутов записана Козике и Баян-Силу. См. Труды Томского Общества изучения Сибири, т. III, в. I. tr “1 vl И- 01.