Сибирские огни, 1948, № 2

•бродяга. Прошивая распадки и пади, сло­ няясь по березовым кожам, он наносил запахи мореных осенних трав. Павел ехал на одной бричке с Фомичем. Тут же дремал Васек, меньший его брат, посланный матерью на поиски Павла. Фомич прожил пеструю беспокойную жизнь, был словоохотлив и весь путь по­ тешал Павла смешпьгми историями. В мо­ лодости он живал в городах, мыл в тайге золотишко, в пятнадцатом году — чуба­ тый, с желтым забайкальским лампасом на шароварах — казаковал в Прикар­ патье, позднее копал уголек, служил ко­ нюхом и вот уже девять лет безвыездно жил в родной деревне. Точа балясы. Фомич с удивительным мастерством перекраивал свое прошлое, осторожно сгущал краски, а может быть и привирал, какую малость, делая это не в ущерб собственной персоне. Едва бричка въехала в деревню, как Фомич, нрисмпрев, вяло поиграл вожжами и неожиданно передал их Павлу. Огляды­ вая дома,, амбары, завозни, увитые таль­ ником, прясла, калитки, бани — словом все, за чем способен был укрыться чело­ век, он скорбно шмыгал носом, вздыхал, ежился. Ч — Помни уговор. Палыч. Грех-то перед Секлетиньей на тебе. Случай-чето пойдет, -скажем, на меня походом, так ты того, заслоняй... — Он запахивал азям, зябко вздрагивал. — Похолодало чего-то, никак снег грохнет... Из-за мостика вынырнул круглый дом С’ мудреными деревянными кружавчиками под шатровой крышей. Родимый отчий кров! Взволнованно шевеля В'Ожжами, Павел привернул к воротам и, заметив, что они распахнуты, въехал в ограду. В толпе, сгрудившейся у крыльца, он не сразу различил мать. Выпутывая из вожжей ноги, почувствовал тяжелые толч­ ки своего сердца, подумал: «Тут видно», и, глянув, удивился: так близко была она с мокрым белым липом, сухонькая, в ста­ ромодной жакетке. Прикусив губу и без­ звучно плача, она шла зыбкой спотыкаю­ щейся поступью. П в этом плаче, во всей ее фигуре, в мертво опущенных руках, в каком-то особенном наклоне головы была боль, жалоба, нетерпение, радость. Поймав руки Павла, она припала к ним жарким лицом — так никнет к роднику томимый жаждой — и, вздрагивая, зашептала бес­ связно, радостно: — Долго-то как, Паша... Жесть лет с большака ждала. А ты вон откуда... Пе- вдомек было, что с хлебов явишься... Поцеловав мать в волосы, густо припо­ рошенные сединой, Павел постоял, прижав ее к себе, и хотел было проводить в дом, но она твердо сдержала его. снова припав, к его рукам, в исступлении целуя их ко­ роткими жадными поцелуями. Фомич, с удовлетворением оглядев тол­ пу и не найдя видимых причин для опа­ сений, засуетился около матери с сыном. — Остынь, Митревна, — просил он пшютом и, когда все тронулись в сенцам, замахал на собравшихся руками: — По- годь, погодь... крещеные. Сознательный вы народ али овца какая. Погодь... В избе Прасковью Дмитриевну переня­ ли две старые подружки и с плачем, раз­ деляя ее слезы и счастье, увлекли в го­ ренку. Вслед мимо Павла лросемепила красивая молодайка с большим цинковым ведром, доверху наполненным звенящей посудой. В руках Павла оказалось полотенце и кто-то легонько толкнул его в спину. — В сенцах рукомойник-то... Но в эту минуту в. дверях горенки по­ казалась Марфа, жена Анисима, ужо ив молодая, но по-девичьи яркая, в простор­ ном матовом платье, состоявшем из боров н сборок. Сияя улыбкой, она плыла в медленном, крадущемся приплясе — одна йога впереди, другая, прикаблучивая, сза­ ди. В левой руке — тарелка, на ней — стаканчик старого темного серебра. Чарочка серебряная, На блюдечко поставленная, — выводила она воркующим голосом, за­ говорщически поглядывая на Павла. Гости расступились. Марфа глазами здоровалась с Павлом, громче пристукива­ ла каблуками: Кому чару пити, Кому пьяну быти. Петрован поставил гармонь на .колени, лихо, обеими ладонями враз навострил пи­ лотку, приготовился к чему-то значитель­ ному. Анисим, видимо., только пришедший, со смущением поглядывал на жену, Фомич покорно водил глазами за танцующей стопкой, девчата восторженно тискали друг друга, парни улыбались, снисходи­ тельно, с достоинством. — 7/воль, 'Марфа Петровна. Бешинрм насквозь пропах. Дай умоюсь, тогда уж,— просил Павел, отбиваясь от наседавшей на него Марфы. Вздымая коленями платье, Марфа сер­ дито и часто выстукала отказ: Кому чару пити — Тому пьяну быти.