Сибирские огни, 1948, № 2

чистим и — айда. Бабы, которые постар­ ше, вчера erne домой тронулись. Пир го­ товят... — А полоса у развилки? — с трево- I той и изумлением спросил Павел. — У развилки? Э, Палыч, да то сосед- 1 ская деляна-то. Без тебя тут деревню на J два колхоза перебили. Отстал, паря. — И верно отстал, — бледнея, ото­ звался Павел... — Значит, деляна у доро- J ги не твоя, чужая? — К пизовсжим селянам отошла. Пе- туховского теперь колхоза, — уклонился Анисим. - Значит, смахнешь клин и— домой? Мимо деляны?.. На одном конце деревни праздник, баньки чадят, бабы кур режут, на другом — тревога: снег душит пше­ ницу... V знаешь, как меня учили на войне. И кто учил? Война учила! Честь, совесть! Слава, если хочешь... — Павел приблизился к Анисиму, заговорил глуше, поблескивая сахарной белизной зу­ бов — ...жизнь и смерть пополам: таким был закон. Вперед, так все. I товарищ вперед, живой или мертвый... Меня пять раз немец на .землю пулей м ал . А братва поднимала. У Гатчины я березку целовал, с жизнью прощался. Нога пулей прошита, мороз, дым... А вот он — жив. И кому — спасибо? Братве.— Он погрузил руки в карманы, выпрямился, обострил плечи. — Не бросать в беде товарища... Старая, скажешь, истина. Знаю. А вот тебе ее напомнить нелишне... Анисим хмурился, посапывая загасшей трубкой. 4 Когда Павел смол®, Анисим, шелестя по листве броднями, подошел к коню, от­ вязал его и, звякнув колечком, затянул на оглобле повод. — Твоя правда, Палыч, — угрюмо сказал он через лошадь. — Садись. Мах­ нем поднимать наших на петуховскую де­ ляну. Испыток не убыток! Павел взлез на дрожки, умостился на посконной торбе с овсом. — Боишься, не сдвинем? — Почти. Больно уж народишко нага шабашить настроился. Анисим разобрал и выравнял вожжи, и гнедой иноходец, кося горячим глазом, порывисто вымахнул на проселок. — Вчера вот дедусь един в диплома­ тию пустился. Да ты его знаешь — Фо­ мич. «Кончаем, — спрашивает, — с уборкой-то?» — «Кончаем». — «А как по случаю закругления нельзя попировать манснько?». А сам смеется. Вижу, дурит. «Валяй, говорю, можно»... Потоптался. Еще больше смеется. «За это, говорит, благодарствую. Да вот на когда ж пир загадывать. Сына, дескать, женю». Эх шельма! Парня-то своего он еще по весне окрутил. Загашул и — ждет. А с ним и другие ответ ловят. Так... Чувствую пе­ редышка нужна. «Завтра, говорю, коней. Таборную полоску срежем и два дня от­ дыху». Дед, конечно, совсем расцвел. «Ус­ пеем ли, председатель?» — «Должны»... В стороне за облетевшими талинами не­ щадно затарахтели колеса, и на проселок, опередив дрожки, выкатила бричка. В ней желтело зерно, а наверху, свесив за не­ редок тоги и помахивай куцым бичивом. покачивался аккуратный дедок в азяме. — Да это ж Фомич! — изумился Ани­ сим. — Легок, чертяка, на помине. С жи­ том па сушилку направился... Эг-гей, старый... Дед шустро ворохнулся, но, по каким-то соображениям, прикинулся глухим, шум- нул на конька и покатил, сломя голову. Анисим сильнее запустил Гнедого и когда тот, догназ бричку, ткнулся в ее задок, Фомич звонко тпруинул и откачнулся, с подчеркнутым усердием натягивая вожжи. Привернув к дедовой бричке, Ашюим п Навел переглянулись, как бы взаимно спрашивая жому заводить речь. Фомич живо взвесил эти приготовления н, на всякий случай, шевельнул вежжами. — Н-но ты, праздный... Павел придержал беспокойного деда. — Передохни, земляк. Не грех минут­ ку и покалякать. — Потехе — час, служивый. Ты уж извиняй, недосуг калякать-то... — Фомич поправил кулаком сбившуюся на лоб круг­ лую рысью шапку... — Страда! Улыбнувшись, Анисим! махнул «нутом на бричку: — Последняя? — Заказывали еще разок наведаться... за -последней. — Добро!.. А что, Фомич, поехал бы ты на петуховскую деляну, к дороге, по­ собить соседям? Дед спешно отвел глаза, шмыгнул ими на Павла, замялся. Анисим спокойно вы­ жидал ответа. Павел молча наблюдал за поведением Фомича. — Ну, что ж, — протянул, наконец, старик, сочтя, видимо, «неприличным даль­ нейшее молчание, — декрет будет — поеду.