Сибирские огни, 1945, №6

шок. Специальная коллегия. Тифлисской судебной палаты осудила его на пожизненную ссылку в Сибирь. Сурена заковали по рукам и ногам в цепи, надели на него арестантский «армяк» с желтым бубновым тузом на спине, арестантскую шапочку и по этапу вы­ слали в Сибирь. Три месяца везли Сурена по этапу в Сибирь. Руки, изъеденные ржавыми железками кандалов, распухли, цепи протерли кожу и впились в кровоточащее мясо. Ноги отказывались итти. С трудом передвигал их и все шел и шел. Ни разу Сурен не просил кон­ воиров снять хоть на минуту кандалы, ни разу не выдал своей боли, не застонал, не крикнул. Сурен шел гордо, подняв голову, твердо и прямо ступая по земле, шуткой ободряя остальных, з а ­ певал песню. И слушали высокие горы или пустынные ковыльные степи песню о загубленной молодости: Спускается солнце за степи, Вдали золотится ковыль. Колодников звонкие цепи Взметают дорожную пыль. «Про Волги широкой раздолье, про даром минувшие дни», — пели каторжники. — Чего разорались? — раздавался грубый окрик конвоира. . Песня умолкала. На этапе их расковывали, несколько часов отдыхало измучен­ ное, израненное тело. Сурен отказался снимать кандалы — потом еще больнее было. В те минуты, когда боль особенно мучила, так, что хотелось скрипеть зубами и стонать,—Сурен вспоминал Ленина, вспоминал Кобу и снова поднимался. Ни на одну минуту не дрогнуло сердце Сурена. Ни на одну минуту не поколебалась его воля, мужество. Из Красноярской тюрьмы, вдали от родины, Сурен писал родным: «Здесь всякие гнусы и гниды безнаказанно меня едят: все тело исцарапано и окровавлено. Настроение бодрое, веселое, хо­ рошее. Д а здравствует жизнь! И мы еще встанем, нечего унывать». Провокатор перевел ему в ссылку 300 рублей якобы «для по­ бега», а сам известил об этом полицию. Сурена схватывают и из Канска отправляют еще дальше — в гиблый Туруханский край, в Монастырское, на вечное поселение. Свет керосиновой лампы падает на его лицо. Резко выступают из темноты крупные губы, скулы, болезненно худые щеки. Только глаза сверкают юношеским задором и голос звучит, как прежде. Свердлов сидит на топчане, покрытом оленьей шкурой. Сурен приготовил его для Кобы. Скоро Коба приедет сюда, к нему, из 46