Сибирские огни, 1945, №6

другим. Такие люди не по моему характеру. Вот видишь,-и Раиса после пяти летней дружбы... Как могла я раньше ошибиться в ней? Я вполне с тобой согласна, что в ней есть излишнее мещанство и недостает того, что так нуж ­ но, просто необходимо каждому человеку, — скромности. Письмо от нее полу­ чила, если бы ты прочла, то была бы со мной одного мнения о ней, что это пустой, ничем не интересующийся человек, кроме своего личного. Ч асто думаю о тебе и Ж уравлеве и все чаще прихожу к убеждению, что он действительно тебя любил. Н е думай, родная, что я хочу льстить твоему самолюбию, нет. Вспомни все и ты тоже скажешь: *Да, он любил меня». Ведь то одно, что он тебя предпочел всем «полковым цветам», уж е кой о чем говорит. Но гор­ дость его иногда одерживала верх над его чувством. Н адо сказать, чго он исключительно сильной воли человек и вполне заслуживает того, чтобы его и мертвого предпочли живым. Знаю, что ты никогда не выбросишь его из памя­ ти. Лиюша, храни память о нем, как об идеале друга, которого не всегда можно встретить. Обещала тебе не влюбляться, но этот майор... Это не любовь,' а просто тай. Хотя он вполне заслуживает большего, чем я к нему отношусь. В сле­ дующем письме напишу о нем более подробно, если тебя это интересует. Поздравляю , родная, с 26 годовщиной Октябрьской Революции, ж елаю счастья в твоей жизни. Целую крепко. Твоя сестра Лида. 18 31—X—43 г. Родная моя Лиичка! Сегодня получила от тебя письмо. Д а , очень большая сегодня у меня р а ­ дость — сразу получила три письма, ведь такое счастье не всегда бывает. Ты спрашиваешь о моем здоровье. Чертовское положение: две раны совершенно зарубцевались, а одна на ноге, на самой подошве не только заживать не хо ­ чет, но в ней даж е приключилась флегмона. И вот я, как дура, леж у в госпи­ тале скоро три месяца и не знаю, когда же я буду здорова. Как надоело, род­ ная, даж е передать не могу. Милая, два дня назад послала тебе письмо, в котором обещала написать о майоре К. Родная моя, в этом нет ничего предосудительного, если бы ты его знала, он бы понравился тебе, — развит, культурный, простой, не заносчивый, очень правдивый. Он на другом участке фронта и видеться нам за последнее время не приходилось. Весной встретились и расстались, но переписка между нами продолжается. И вот сейчас, когда никто, кроме тебя и Кондрата, не пи­ шет, когда все вычеркнули меня из памяти, он пишет мне, старается поддер­ ж ать морально. Д л я меня в настоящее время это очень много значит. Просит по выздоровлении заехать к нему, но это совершенно не по пути. Как сейчас мне нехватает твоего трезвого совета. Я знаю, ты не осудила бы меня. Я не хочу скрывать перед тобой, что я люблю свою часть, но возвращаться в нее мне тяж ело и только потому, что некоторые люди, из-за зависти стараются затоптать меня в грязь. Д а , родная, мне очень тяжело . Знать , что ты гораздо чище других, и слушать, как тебя обливают грязью — очень непри­ ятно и даж е обидно. Вот почему я и думаю поехать к нему, знаю — это будет решающий шаг в моей жизни и, если уж так будет, не осуди, Лиичка! Пойми меня, сколько я находилась там, где смерть близка, где ждешь ее каждую минуту, и неужели после всего пережитого я не имею права на что-то ма­ ленькое личное? Конечно, не в ущерб нашему общему делу . Пиши, я хочу знать, как ты смотришь на все это. Твои советы мне дороже всего. Твои сло ­ ва будут для меня законом. Ж ду .