Сибирские огни, 1945, №6

— Приедешь не гостьей, а родной будешь, жена у меня хорошая. И пос­ л е войны сестрой мне будешь. Я не успела даж е поблагодарить тебя. — В атаку! З а мной! Ура-а! И ты, вырвавшись вперед своих бойцов, уж е «кончал с ними». Сколько убил в том бою — не знаю, но бился ты геройски. И вот я тебя потеряла из виду. Я бегу и камнем падаю возле тех, кто так ж дет меня, перевязываю, ползу дальше и вдруг... вижу тебя, ты жив, нет, губы твои ел е шевелятся, тебе не нужна моя помощь. — А ты приезжай, у меня жена хорош... — Ты, не договорив, закрыл глаза. Таким ты запечатлелся на всю жизнь. Таких родных людей я не ожида­ л а встретить в суровом бой . Но они стали неотъемлемой моей частью, вто­ рым моим я. Первую из девушек я встретила тебя, родная, хорошая. Вспомни летний вечер, палатки, дневальные, линейки, звук рожка. Это наше формирование. Ты пришла тихим летним вечером, ты, молодая, красивая, энергичная. Твои глаза горели, как большие угли. — Ж естко , прутья давят... Я заметила, что у тебя нет с собойничего, ни подостлать, пи накрыться. — Ложись со мной, у меня одеяло. И ты легла рядом. Эта ночь соединила нас, чтобы никогда больше не разъединить наши сердца. Судьба в а с 'р а злу ч и л а . Ты в далекой Сибири, я здесь, в болотах, о Калининской области, где сейчас решается судьба всего русского народа, где смерть стоит за плечами каждого из нас. Но доказатель­ ством того, что сердце мое неразрывно с твоим, служит этот дневник. То, что я пишу здесь, я пишу только для тебя. Это мой пройденный путь без тебя и с тобой. Ты должна все знать. С чего начать, что является главным? Хотелось бы все записать до единого слова, до единого жеста, но для этого нужна другая обстановка — тишина, уют и, быть может, одиночество. А мне мешает и артобстрел, н бомбежка, и работа, которую необходимо вы­ полнять. Когда-нибудь кто-то другой напишет лучше. Я пишу некрасиво, но правдиво. Ты не забыла, конечно, те дни напряженной учебы. Как много хотели мы знать'. И знания свои перенести в те края, где лилась кровь наших братьев. К то может поспорить со мной и сказать, что привыкать к армейским у с ­ ловиям жизни нетрудно? Никто. Я привыкла к свободе, с детства была пре­ доставлена сама себе и, быть может, поэтому мне трудней, чем другим, при­ шлось привыкать к воинской дисциплине. Команды: «подъем», «встать», «смирно», «отбой» — резали, как ножом, барабанные перепонки, я мне, свое­ вольной, с необузданным характером, казалось все это диковиной. Кто имеет право запретить или приказать мне? Разве я не в Советском Союзе, где сво­ бода дана каждому из нас? Не могу припомнить, сколько раз я плакала, забравшись в кусты, чтобы никто не видел, сколько раз получала наряд вне очереди за неподчинение. Но все эти дни так далеки сейчас. Два года фрон­ товой жизни переломали все мои взгляды . Я стала дисциплинированная. Сей­ час мне ненужно десять раз повторять одно и то же. Д л я меня достаточно одного слова, чтобы Помять командира и приступить к исполнению его при­ казания. Сестра моя! Ты знаешь, к а к проходила наша учеба, d ней я не стану тебе Писать. Скажу одно — упорства я настойчивость были в каждом из та С, доб ­ ровольцев. Н а франте эти качества проЯвлялисБ вск5Ду.<.