Сибирские огни, 1945, №6

нейшйх деяний, осуществленных советской молодежью в годы Отечественной войны. Если б мы спросили Ашо, что привело ее к мысли о необходимости ком­ сомольских бригад на производстве, она ответила бы примерно 1 ак: — С первых дней войны комсомольцы нашего, цеха взяли в работе хоро­ шие темпы. Я не помню ни одного случая, чтобы комсомолец не выполнял нормы. И все-таки, когда подводились месячные итоги, нам, комсомольцам, делалось стыдно, потому что цех в среднем давал пятьдесят-шестьдегят процентов программы. Мы не раз обсуждали этот вопрос на собраниях, а цех все же не выходил из прорыва. Конечно, нам доставалось на орехи и от за ­ водского комитета комсомола, и . от комсомольских организаций других цехов. Мы давали разные обещания, да только пользы от этого не было вовсе. Тогда я предложила девчатам нашего участка организовать комсомольскую фронто­ вую бригаду. Цеховой комитет комсомола поддержал нас. Мы сколотили бригаду и в первый же месяц выполнили заданный нашей бригаде план без малого, на двести процентов. По примеру нашей бригады, в цеху, а потом и i/o всему заводу, организовались другие комсомольски© бригады. Наша бригада все время удерживала первенство. Во второй месяц мы выполнили план на триста процентов. Потом мы и за триста перевалили, а ниже трехсот не спу­ скались ни разу... Так, или приблизительно так, ответила бы Аня Пашнина на вопрос о том, как она организовала первую в стране комсомольскую фронтовую бригаду. Если б вопрошатель не удовлетворился ответом и стал допытываться д ал ь ­ ше, Аня, немного подумав, сказала бы нехотя и уж совсем отрывисто: — Стыдно нам было за наш цех... Плохо мы работали, а во время войны что может быть хуже плохой р аб о ты /д а расхлябанности?.. Большего от Ани ни один вопрошатель не добьется. Но большего и не следует добиваться, — нужно только, чтобы вопрошатель по-настоящему вду­ мался в значение трех этих слов. «Стыдно нам было...» Но почему было стыдно? Почему Аня Пашнина и ее подруги Зина Ларина и Катя Парфентьева стыдились- плохой работы своего цеха? ♦ Скажем прямо, — иначе не могло и быть: таков ведь характер советского человека, который привычно считает себя ответственным за свой колхоз, за свой цех, за свою воинскую часть, — за свой коллектив1 в целом. Аня Пашнина родилась в советское время. Школа, пионерский отряд, ком­ сомол привили ей определенные навыки, — под воздействием этих навыков складывался весь душевный ее строй. Удары войны, тяжкие, как удары молота, выковывали ее характер. Первый же день войны дал ей возможность многое понять, многое про­ чувствовать по-новому. Раньше было рассказано, с каким спокойным достоинством приняла Аню старая русская женщина, сыну которой она принесла военкоматскую повестку. Аня должна была задуматься о природе этого спокойствия. Что же оно озна­ чало? Оно могло означать только одно: — Вот я, старая русская женщина, открываю двери и в дом мой входит война. Я не плачу, хотя мне горько, я не кричу от ужаса, хотя мне страшно. Я знаю, что война, которая входит в мой дом, будет войной за честь моей Родины, за торжество ее правды, за торжество справедливости. Поэтому я по­ давляю слезы и спокойным голосом зову моего сына. Этот, на первый взгляд , незначительный эпизод, конечно же, остался в памяти Ани, подействовал на ее разум, запечатлелся в ее сердце.