Сибирские огни, 1940, № 2

кухню я достает что-нибудьиз новень­ кого буфета. — Сядьте, мама, дайте ногам отдох­ нуть, — говорит Надя. — А куда мне ноги беречь, на тот свет? — отшучивается Марья Родионов­ на. — Нет, лучше я их здесь до колен истопчу, а сегодня больше того! Жалко вот Ильи нет. Позвонилабы, Надюшка, муженьку-то. Уж как бы хорошо всей семьей вместе собраться. Через стол сидит АндрейРоманыч, отец ГОрика. У него бритое лицо в темных от­ метинах, оставленных оспой. Один глаз навсегда закрыт — память войны. Дру­ гой, хороший человечийглаз смотрит оди­ ноко, но проницательно. Широкие плечи сутуло горбятся, а встанет во весь свой большой рост — и под сатиновой рубаш­ кой выступают сильные мускулы груда и рук. — Двадцать суток в дороге — для женщины штука нелегкая, — вежливо выражает он свое сочувствие Типе Ва­ сильевне, окая и как-то по-особенному сочно произносяшипящие. «Российский», определила она с прене­ брежением, получен ым в наследство от бабушки Авдотьи Миггревиы, кондовой си­ бирячки. Но вслух прцветливо прогово­ рила: — Как бы душа на месте, все бы ни­ чего. А то — плыве,мжара тропическая, а у меня зуб па зуб не попадает. Шутка ли, нановожизнь ломаю... — Найти свое место в жизни — в этом вся трудность, — сочувствен о ото­ звался Андрей Романыч. — Цена боль­ шая всякому человеку, если он на своем месте... Тина Васильевна сдержанно заметила: — Не всем это удается... — То-то, тго не всем. Друогй всю жизнь у чужого станка простоит. Ему бы чугун плавить сподручней,а он всякую мелочь обтачивает... Окажем, вот я с мо­ лодых лет о пашне думу имею, — со­ знался Андрей Романыч. — Как что по­ думаю, помечтаю,так непременно речку вижу. Утро, рыбешка плещется, роса под­ сыхает... — Тишина—, невольноподсказала Ти­ на Васильевна. — Вот-вот! Да тишина-то какая! Над полями,над пшенциами марево... — В травах кузнечики стрекочут... — А какже без кузнечиков? — согла­ шается Андрей Романыч. — Кузнечики... А я на самой сложной прекрасноймашине полоосй еду, работу выпонляю и приро­ дой пользуюсь. . — Только без машины! — морщится Тина Васильевна. — Вы знаете, что я вам скажу? — Она подается всем телом впе­ ред, ближе в собеседнику и как большое открытие сообщает: — Машины скоро всех без куска хлеба оставят... Вы сами- то кем работаете? АндрейРоманыч несколькпооспешнона­ клонился, чтобы выпроводить Юрку, ус­ певшего забраться под стол, и сделал видт что вопроса не слышал. Не подозревая того, что она задевает больноеместо собеседника, Тина Василь­ евна повторила: — Какую должность занимаете? За ответом отчима следил, едва сдер­ живая озорную улыбку, Михаил. Дело в том, что на одном из самых современных, усовершенствованных заводов у Андрея Романыча одна из самых древних профес­ сий. Он всего-навсего кузнец. — Интересуюсь, сколько еще просуще­ ствуют на беломсвете кузнецы? В Аме­ рике их, поди, давно нет? — притворно озабочен о спросилМихаил. — Вымираю­ щее племя... — Ничего, друг, не вымирающее—, по-стариковски незлобиво отозвался Анд­ рей Романыч. — Мне вчера поручилипят­ надцать паренкьов из фезеу. Практику проходят по кузнечному делу. Значит, мы еще нужны. Михаил вздохнул. — Несчастные парни... — А что ты думаешь?Без кузнеца и при социализме не проживешь, нет. Во всех цехах прокатные станки не поста­ вишь. Лошдаь на блюминге не подкуешь... — Ну, разве что для подков, в колхоз­ ных кузницах, — согласился Михаил. Тина Васильевна любовалась им. Боль­ шой, веселый. Глаза озорные. К обеду переоделся. Галстук повязан умело, ши­ роким свободным узлом, запонки на ман­ жетах дорогие. Марья Родионовна,подкладывая па та­ релку дочериломтики послаще, негромко сообщила ей. — Уедет к первому Аидрей-то Рома­ ныч. Путевкой премировали,на курорт. Далеко, на Черное море. Здоровье у него с германской повреждено. — На курорт?— недоверчивопере­ спросила Тина Васильевна. — А в прошлом году квартиру дали вот эту... — Значит, квартира его собственная?