Сибирские огни, 1940, № 2

Проклятая,проклятаяптица! Я ее не­ навижу... Разве встать, плюнуть и уйти из этой ямы в знак протеста против влече­ ния, противиться которому я беюсилен? И вдруг это делает сам археолог. Он звонко шлепает рука об руку и восклица­ ет, алчно б|леютя глазами: — Одну минутку! Эта птаха крепко влюблена в шиповник. А с ягодкой она... мм... пальчики оближешь. Здесь я видел один такойкуст. Одну минутку, друзья. Он вскакивает, выбирается из ямы и, проваливаясьчутьне по пояс в снегу, лезет в глубину чащи. Мне сразу же прихдоит вголову мысль— воспользоваться его отсутствием и обо всем наедине поговорить с Петром. Пре­ красно! Так именон я и сделаю. Трогаю его рукойи говорюнастороженно: — Петр Иваныч* послушай-ка, что я расскажу тебе... Да брось ты, пожалуй­ ста, жевать эту птицу. Вот так... И я рассказал. Конечно, кое-что я приукрасил в свюем рассказе — это же так естественно! — скажем, негатив у меня стал позитивом, каменныйидол виден на снимек совершен­ но ясно и'не только идол,но и что-то еще каменное, вроде развалин... Петр слушал молча, но казался заинтересованным, хотя и не задавал вопросов. Он ведь всегда та­ кой. Егорасшевелить трудно. Когда я рас­ писывал о снимке* он только буркнул не­ определенно, что снимок, дескать, еще не доказательство!.'. А когда я, заторопивишсь и в душе струхнув перед таким очевидным .скепсисом, упомянул о телеграмме, он шевельнул усамии произнес, оживившись: — А вот это интересно. — Не правда ли, Петр! — засиял я и, реши,вчто момент подходщяий,спроисл— почему бы и ему не поехать с нами. — Чорт лив самомделе, век киснуть в боль­ нице, когда кругом такие чудеса творятся и люди прямо вперегонку открытиядела­ ют. Что мы, хуже других?! Я чего-то еще наговорилему такоог яге. На это он не сказал мне ни слова. Вытер губыи ©просил, не выходя из равновесия: — А штемпель, Бикеша, на телеграмме есть? Казенный штемпель? Меня так и подбросило. }— Что За вопрос,Петр?— коснеющим языком пробормотаял. — В чем это ты подозреваешь Алексея Оеииыча! Да, вот смотри, телеграмма у меня. Я вынул из карманателеграмму и оба мы внимательноосмотрели штемпель. Гу­ стой, добротныйон красвоался на том самом месте, где ему полагаласьбыть. — Так что видишь, Петр,все в порядке. — Вот только об экспедиции здесь почему-то ни ©лова, — проговорил он. — О совместной работе сказано, а ведь это совсем другое дело. Про остров ничего. Ты заметив? Трудна передать смущение, которое я почувствовал, еще раз перечитав телеграм­ му и с достоверностью убедившись, что он прав. — Но что тогда это значит, Петр? — Вероятно то, о чем тут пишут. — То есть — работать с ним?!. Да ни за чтона свете! Петр покачал головой. — Но почему, Пикета? Северэто так заманчиво!„ Я только желчно рассмеялся в ответ. Он говорит мне о севере, когда все летит прахом, когда вообще тут понять ничего нельзя. Какой север? Кто меня пошлет туда? Нет, люди решительно неспособны уразуметь друг друга. Но постепенно я начал прислушиваться к Петру. Меня поразила перемена, проис­ шедшая ©ним. Он йе просто убеждал или доказывал,он вдохновенно мечтал вслух. Глаза у него сверкали, щеки побледнели, руки беспокойными жестами как бы торо­ пили мысль. Таким я его никогда не ви­ дел. И я не ожидал,чтобы он мог говорить о ©воем предмете с таким знанием, описы­ вать. север с таким чувством и так востор­ женно, подбирать краски столь поэтично. А он именно делал все это легко и просот, словное1ще задолгодо нашейвстречи обду­ мал все до деталей. Он говорилмне о мощном бассейне Оби, е доисторических стоянках там; о таин­ ственном и необ’ятном Ямале, © его /тундарми, © егополярной природой; одрев­ нем пути новгородских ушкуйников, по котормоуобязательно следует пройтивновь от начала, и до конца. Он говорил о совре­ менном быте народовсевера, о их обнов­ ленной жизни сейчас. Восторженно описы­ вал Петр, кашне грандиозные возможонсти и перспективы таят в себе эти малоис­ следованные пространства, и работа там может быть столь увлекательна, что прямо дух захватывает и голованачинает кру­ житься. Тут я прервал его и спросил: — Постой, Петр. Ты говоришьо всем этомтак, как будто сам намереваешься