Сибирские огни, 1940, № 2

вы. Наш разговороб острове оборвлася как раз на этом.А что, еши хитры! гробо- коп... Я задерживаюсь немного и спраши­ ваю как можно спокойнее, как будто ни­ чегои не подозревая: — Алексей Омпыч! А этот ваш ост­ ров. . Вы не сказали, на какой он паралле­ ли. Это точно известно? Он тоже отвечает спокойнои, только в его взгляде ячувствуючто-то затаенное — не то улыбку, не то укор: _ — А какже ты думаешь, Пикета? Раз есть снимок, значит все известно... Да если и придется поискатьнемнгоо — что же из того! Такова уж судьба первооткры­ вателей. Сказал просто, кажется, искренне и к томуже — это замечательное слово: — Первотокрыватели... Успокоенный, польщеннйы, вновь за­ горевшийся подкаыт ваю к Петру, даря ему многозначительнывзегляды. — Привал!— раздается команда. И-мы начинаем... Нас Алексей Осипыч заставил рыть яму в снегу. «Широкуюи,до земли, — строго наказал, он. — Чтобы обязательно земля была...» Сам же принялсявыламывать из кустов сухие прутья. Дров нужно много. Набрать их в этом снежном ущельи не­ легко. Археолог метался по всему логу на лыжах весь белый,обиндевлый— насто­ ящийелочный дед мороз. Но зато, когдавсе было сделано, привал, верно, получилсяна славу. Яма выкопана глубокая — что твой котлован— и мы опустились на его дно со всем своим скарбом.Посередине весело запылалкостер. На столике, сложенномиз лыж, разместились кружки, свертки с домашнейснедью. Все это возглавила доб­ рая бутылкаконьяка.Над огнем зашипела и закапала ощипан ая Петромкуропатка, насаженная на деревянныйвертел. Столь­ ко замечательных удовоьлствий сулил нам отдых. Но мне не до отдыха. Я жду: когда археолог заговорит с Петром о самом глав­ ном? Мучитель! У этого кудесника вое по- своему. Традиционная охотнчиья брехня кажется ему важнее. И где только он не был, кого не стрелял, и всегда удачно и все — вранье. Петр молчит, слушает со слабойулыбкой, а тот таки сыплет... Хорошо же, я скажу Петру сам, что хочу,и не на ушко, а громко и — не сердись тогда... Все же я одерживаюсь и решаю начаьт с намека. — Алексей Осипыч, — говорю я. —- Здесь какая охота. Гор,е а не охота... Кругом деревни, собаки бегают... Я пред­ ставляю, сколько дичи там!.. Вот где есть смысл побродить с ружьем. Брови Алексея Осипыча прыгюа т вверх. — Где там?— скрашивает он. Так и есть: уже забыл... — Там, куда мы поедем.... — Ах, да... Там, конечно... Там лучше, я думаю... А сам быстро оглядывается на Петра <и тотчас опускает глаза. Что за притча!.. Хоть бы Петр вмешался!.. Молчит. Хо-< люден, как старый Будда, Или задумался или уж действительно интереснее жаренья для него нет ничего на свете. Голод и меня мучает, но я креплюсь. А странное поведение Алексея Осипыча толькозадорит и заставляет торопиться. Нетерпение жжет, меня, и ©два он заикается снова об охоте, как я перебиваю его со всей решимостью: — Алексей Осипыч! — говорюя твер­ до. —Алексей Осипыч... Зачем затяги­ вать врем!я Берите быка за рога: расска­ жите о том, что задумано. Все до точки. «Тедерь-то не отвертитесь, — торже­ ствую мысленно, — не заслонитесь от ме­ ня охотой... Ну-ка, начинайте». ¡Петр всем корпуосм поворачиваетскяот мне. — Окаком быке идет речь, Никехна? Археолог тоже раскрывает рот, чтобы сказать что-то... Но именно в этот момент ¡проклятая куропатка, — чтоб ей превра­ титься в уголь,— испускает такой аппе­ титный запах и так соблазнительно тре­ щит, что, лежи тут рядоммертвец, и у не­ го потекли бы слюнки... Все, кончено, сразу же забыто. И я, и археолог торопимся помочь Петру. Но он отклоняет нашу помощь, предпочтиая дей­ ствовать сам. Осторожно и с большим искустсвом он снимает с вертела птицу и с великимтщанием, словно драгоценность, укладывают ее на блюдце. — Нож! — важно требует Петр. И когданож подан, он орудует им какскаль­ пелем, и ловкоразрезает сочный дымящий­ ся кусокмяса на части. — Прошу!— роняет он с достоинством, как будто приглашает и невесть за какой изысканнысйтол, и сам первый запускает зубы в свой паек. Мясо жжется. Он дует на него. На усах виснут капельки жира. Сил никакихнет смотреть на это. Даже в животе больно,..