Сибирские огни, 1940, № 2

Н Кудрявцев зимой По образованию я— географ. По харак­ теру— мечтатель и вообще, человек стран­ ный. Для моих товарищей, например, былоне­ понянто — почему я отказался остаться при институте, отказался грубо, наот­ машь...Да. я и сам не об’яснил бы этого. Просто «акой-то бунт чувств... Директор, ценивший во мне прилежного и доволь­ но способного студента, назвал несколько организаций, где бы я мог пройтипервую практику.А я твердил свое: — Не устраивает... Не хочу сидеть в четырех стенах... — Но чего же вы хотите? — восклки­ нул он, начинаятерять терпейие. — На северный полюскуда-нибудь... Тогда директор пристально посмотрелна меня и после недоброгомолчанияв,идимо, переломив себя, сказал: — Вот что, друг мой. Вы ведете себя нехорошо. Я это об’ясняю переутомлени­ ем... И вот мой вывод— поезжайте недели на две домой, отдохните... Кстати, есть и из вашихмест неплохие предложения. Следу­ ет подумать. . Он остановился, ожидая, что я начну расспросы. Но я лишь поблагодарил ецо за отпуск и вышел, злой, подавленный, потому что увидел ясно: мечтам моим — сразу же после окончания института дви­ нуться в какое-либо дальнее, полное при­ ключений странствование — не сужде­ но сбыться. Неделю спустя я был yate дома. В нашем городишке у меня есть двое друзей. Оба старше меня лет на двадцать. Но именнотакая разница в возрасте де­ лала для нас эту дружбу как-то полнее и интересней. С тем большим нетерпением я ожидал вртречи с ними. Петр Иванович Прохоров — врач район­ ной больницы.Высокийс, олидныйчеловек с продлоговатым, спокойным лицом и гу­ стыми, черными усами. Кой-комуон ка­ зался холодынм и строгим, даже непри­ ступным. Но я-то знаю — сердце у Него отзывчивое, прямое. И он — умен. Вот только почему он стольдолго засиделся в таком глухом углу как наш? Линия жизни Алексея Осипыча Буднева казалась ближе и понятней и действовала на мое воображение сильнее. О его архео­ логических раскопках писали в газетах, о его музее отзывались с восторгом. Ходил также слух о кацом-то очень смелом проекте, будто бы послан ом в Москву. Это было очень интересно. И все же' я задавал себе вопрос: — ну, хорошо', инте­ ресно... А что если бы взять тебя, Пике­ та, да и посадить к нему в музей лет на десять? Смог бы? Усидел бы?На долго бы тебя хватило?.. Нет! Меня тянуло к иному, мир, изученный по книгам, хотелось ви­ деть во всей его необ’ятности, пощупать пальцами,твердость его изучить ногами. . Неизведанные дали казались мне заман­ чивее самых выгодныхусловий... Я решил позвонить Алексею Осипычу первому и волновался, когда набирал его номер. Вдруг я встречу оскорбительное равнодушие вместо прежней дружбы? Эти опасения не оправдались. — Никешка! Тебя ли я слышу?— за­ гремел археолог, едва узнал мой голос. — Ну, молодостьмоя, дело у нас теперь пой­ дет. Что он хотел сказать этой фразой — я не знал, но его легкий тенорок был так радостно пронзителен, что я даже растрогался, хоть и отодвинул трубку от уха, . Он закидал меня вопросам,и и они, как биллиардные шары, с треском наскакива­ ли один на другой. — Алексей Осипыч! — кричал я, зара­ жаясь его волнением. — Лучше скажите, как вы. Про вас вон в газетах пишут. Вы