Сибирские огни, 1940, № 2

помочь. Нс станет же он обращаться к Брагиной... На этот раз ему посчастливилось. Леонтьева была во Дворце. Узнав об этом, оп разделся, прошел в кабинет директора и попрсоил Серафиму Власьевну уделить ему несколькоминут. — Дело в том, что... нужно перевести с английского одно письмо... Но еще прежде, чем Леонтьева начала читать, его подозрение получило новую пищу. Листок глянцевой бумаги, который держала Леонтьева, был ярко голубой. Только в се руках он заметил цвет бума­ ги. И вспомнил дрожащие руки сестры тогда, во время чтения, и в них письмо. Кремовая шершавая заграничная бумага. — Это письмо к вашей сестре? — с недоумением спросила Серафима Власьев­ на, пробегая глазами первые строчки. — Да. . Леонтьева перевела письмо. Воронов молчал, ¡напряежнно стараясь припмонить что-то. — По-моему,письмо самоог невинонго характера. —- Прочтите,пожалуйста, еще раз, — попросил Михаил Васильевич. Леонтьева! исполнила, его просьуб. —• Подозрение, которое заставило вас обратиться ко мне, сейчас, очевидно, рас­ сеялось? —■ спросила она, возвращая письмо. — Все в порядке. Никаких сомнений. Благодарювас! Да, сомненийбольше ие оставалось. Еще час тому назад теплилась надежда на ошибку, но это подмененное письмо убе­ дило ¡в том, что сестра лжет. Она скрыла содержание письма,переданного- Андреем Романычем и перевела ему другое. Но и из этого другого утаила строки о каком- то друге, требования которогоона почему- то должна выполнять. Тина,сестра — врат! Давно ли он ра­ довался ее приезду. Казалось, наполни­ лась как-то- жизнь... Но может быть подозрения не подтвер­ дятся? А разве они еще могут не под­ твердиться? Это письмо... близость с Пу-- но... Но что плохого в близости с Пуио? Вспоминалас-ьее гримасапри одном упо­ минании'этогоимени. Однако, достаточнобыло перескочить, мысли к Пуно, -как Воронво оказался во власти самых мрачных предположений. Катастрофа вызывала мысль о преступле­ нии. А что, если и ГОдкинс совсем не та­ ков, каким казался ему, Михаилу? Тогда все понятнее. Да, да, тогда все стало бы страшно понятным... Холодный пот выступилна лбу. И сно­ ва мысли обратлиись к сестре. Зачемона приехала? С какими намерениями?Что,, если вся историяс приездом Чейсера с начала до конца выдумана? Но она могла просто вернуться, зачем эта романтиче­ ская история?Любит она, вот в чем дело. Цепкое чувство привязнаности противо­ стояло всему.Сестраказалась маленькой,, беспомощной запутавшейся девчонкой, упрямой,не очень доброй, но своей, близ­ кой, чувство к которойбыло частью боль­ шого чувсвта к матери и другого,более нежного, к Зое. Каждой из них в трудную минуту он обязан помочь. Но как и чем он может помочь Тине, если она замешана? Имеет ли он право оказыватьпомощь -престунпику? Да, име­ ет, обязан оказать... Одну единственную, ту, о которой говорил Андрей Романьи: помочь искупитьсвоювину. Решившись, Михаил Васильевичбыстро зашагал домой. Сестрывквартире не ока­ залось. Он прошел в свою комнату и там на столе увидел клочок бумаги, исписан­ ный .неровным почерком Тины. Прочитал и обессиленно опустился на стул. Запис­ ка -эта не оставляла сомнений.Вот что< писала, в ней сестра: «Я ни в чем, не ви­ новата. Можешь ты мне в этом пове­ рить?»— дальше двестрочки былизачерк­ нуты. За ними следовали слов:а «После узнаешь все. Молчи пока. Если ¡кто опро­ сит обо мне, скажи комнату мне дали, в городе будужить». Вечером в сумерках, Михаил Василье­ вич взял в комендатуре НКВД пропуск к, следователю. ПОСЛЕДНЯЯ БЕДА МАРЬИ РОДИОНОВНЫ Марья Родиноовна возвращалась с ми­ тинга, созванного по поводу процесса над троцкистами-шпионами. На митииге- были зачитаны материалы обвинительного за­ ключения. Домой пришла возбужденная. Андрей Романыч хмуро байкал маленькую.Марья Родионовнаусмехнулась про себя: плохая, дескать, из тебя, дедушка, нянька.И под­ села к белоснежной постельке Наташи. Ни одного -своего ребенка, кажется, не пестовала она, как внучку. Ощущениемо­ лодотси принесло это, отраженным светом, согревшее материнство.