Сибирские огни, 1939, № 5

— А по такой причине, что ежели грех примешь, человека убьешь —1тогда и погонят. У нас были вроде тебя дурни, друг друга резали — на каторгу хотели угодить. С тех пор стал он думать о каторге, мечтать, прикидывать и рассчитывать. Но расчет получался один: надо кого- нибудь убить. Иначе так и останешься в Змиевом руднике. Самое лучшее, думал он, отправить на­ рядчика на тот свет. Нарядчик любил показывать кукиши. Сухие пальцы его хрустели, он совал хру­ стящие кукиши в лицо всякому, кто не пришелся ему по нраву, весь он хрустел, трещал, должно быть от застарелой про­ студы и злости. Показав кукиш неугодному человеку, он расковыривал ему нос ногтем большо­ го пальца, чтобы кровь потекла. Ноготь был шершавый, желтый, протабаченный. Потом нарядчик уходил, сунув руки под фалды мундирного сюртука и заставляя фалды шевелиться. Мясоедова племянник Николай испытал и кукиши и кровь из носа. Возненавидел нарядчика. Ненависть — ненавистью, а убить че­ ловека трудно, рука не поднимается на такое дело. Очень страшно. Еще больше испугался Николай, когда погнали бить змей. Знающий человек донвс начальству, что на склоне горы, — не на том, который к восходу, а который на закат, ,— открыл он великое змеиное урочище. Тех змей надлежит истребить. Уже тре­ тий бергал ложится в лазарвт, отравлен­ ный ядом змеиным, — неизвестно, выжи­ вут люди или помрут. Построили добрую половину команды по-солдатски, повели на закатный склон. Шел впереди барабанщик, но бить в ба­ рабан не велено, чтобы раньше временя не пугать змей. Люди несли на плечах рогули с раз­ двоенными концами, кайлы. Прихватили и пару ломов. Кто-то затянул, пронзительно и невер­ но, для озорного удальства: Как на горке на крутой Над плотиной, над водой Рудник Змиев золотой... Несколько голосов подхватили песню. — Молчать! — рявкнул наршчик. — На змеиную травлю идете, не на свадь­ бу! — Он сердито поправил кивер, чтобы кокарда пришлась как раз промеж бровей. Один бергал всю дорогу бормотал закля­ тье: — Змея — змеюница, головная голов- ница, ползай же ты в северную сторону, к рябинному кусту, сядь же ты на рябин­ ный куст... Бергал заметил, что Николай прислу­ шивается, и замолчал. Негоже, «ели не­ знающие узнают наговор, он может поте­ рять силу. Ни единой травинки не росло па закат­ ном склоне. Земля здесь была чахоточная. Она пучилась каменистыми лишаями, буг­ рами. Людям хотелось кашлять и чихать от горячей пыли. Даже небо казалось из- желта бурым, пыльным, навеки потеряв­ шим естественный' цвет. Ястреб летал высоко над этим безобразным местом — и тот летал недолго, повернул на восход—- к лесу, и воде. Ящерицы, противно вихляясь, удирали от людей в свои гнилые норы. Печальный камень-урод стоял почти в самом низу. Он походил на лысую, шиш­ коватую башку с кривым носом. Подсуну­ ли лом, начали сворачивать камень с ме­ ста. Мох по его краям, как борода, ржавая от болезни. Оборвали эту бороду, она за­ трещала. Камень крякнул, сдвинулся. Лю­ ди отпрянули, увидев яму. В ней шеве­ лилось что-то похожее на клубок серых веревок. Это были змеи! Они раскрутились, поползли из ямы во все стороны, спасаясь от солнца и людей. — Хватай, молодчики, гадючью породу! Бергалы рогулями подцепляли их, гвоз­ дили кайлами. Змеи убегали быстро, лю­ дям приходилось успевать, чтобы ни одна не скрылась. Николай видел такое впервые, у него тряслись колени. Он дважды промахнулся кайлой, когда старый бергал протянул ему змею, зажатую в рогуле, и попал только в третий раз. Змея с удлиненным рыль­ цем и фиолетовыми глазами глухо хря­ стнула. Змея издыхала долго, медлительно корчась, а Николай против воли смотрел на нее, пока не почувствовал тошноту. Он обернулся, услышав крик. Одна — должно быть самая злая, а может быть *— сумасшедшая — напала на человека, об­ вила ему ногу в толстом бродне. Она лез­ ла и лезла, выбирая подходящее место выше сапога, чтобы запустить свои зубы. И тут же Николаю почудилось, что змея раздвоилась. Он торопливо протер глаза.