Сибирские огни, 1939, № 5

ла под беретом на околице. Вокруг нее росла огромная лебеда, куда он и забрал­ ся. Сережка переносил свое вынужденное одиночество стоически: раз нельзя сейчас в деревню — и не надо! Раз велено си­ деть — ну и точка! Да и Сережка не ду­ рак, —1он сам не полезет в лапы япон­ цев. Дудки... Но когда раздалось в деревне могучее «Ура» в его маленькой, беспокойной го­ лове, против его воли, закопошились сов­ сем другие мысли. «Там воюют, а он с ружьем... за баню спрятался! Все оражаются, а он — как баба... Ну и командир! Вот ребята уз­ нают?!».., А шум в деревне увеличивался с каж­ дой минутой. Там творилось что-то-нево­ образимое! Сережка не выдержал. Гроза рябчиков и грачей, он по привычке осмотрел дробо­ вик, поднялся на ноги... И чуть не вскрик­ нул от неожиданности. Совсем близко, в каких-нибудь сорока саженях от себя он заметил незнакомого человека, который устало, шатаясь, бежал к бане с противо­ положной стороны. Сережка машинально взвел курок и за­ мер в лебеде. А человек был уже совсем близко. «Офицер!» — обомлел мальчишка, раз­ глядев погоны незнакомца. Сережка затрясся всем телом, но не растерялся. А офицер, немного не добежав до бани, бревном повалился в траву и © трудом перевернулся на спину. Он задыхался, в полном изнеможении широко раскинув по земле руки и ноги. «Офицер!» — колоколом гудело в мозгу мальчика. — «Контра!» «Палач-кро­ восос!»... Сережка плохо помнит, как оп, подтал­ киваемый какой-то непонятной силой, в два прыжка очутился перед офицером и быстро нацелил ружье в его, перекошен­ ное страхом, лицо. — Ни с места, гидра! ,— вне себя, крикнул мальчик фразу, которую не раз страшным голосом кричал на игрищах, когда приходилось брать в плен неприяте­ ля. .— Ни с места! Офицер судорожно откинулся на заты­ лок. Широко раскрытые глаза его непод­ вижно уставились в отверстие ствола. Но вот он медленно перевел их на мальчика и криво, через силу, улыбнулся. — Ух, напугал, шелопаишка! А я по­ думал... Вот чудак!.. А я тут укрылся^ чтобы сшибать япошек... которые отобь­ ются под берег... Слышишь, как наши партизаны им всыпают?! Давай, товарищ,, вместе будем караулить... Да ты опусти, дурачок, ружьишко-то, —1ведь я же свой, русский, — ослеп что ли? Нельзя бало­ ваться ружьем, товарищ! Но Сережка молчал и продолжал дер­ жать ружье в том же положении. Офицер попробовал другой ход. — Да ты что — всерьез?! Ты за япон­ цев, что-ли, молокосос?! — сказал он сердито. —-Эй, не дури, мальчишка! Не то я пожалуюсь Хабарову, так он тебе нало­ мает шею за такие шуточки!.. Фу, аж рука онемела... Вот еще чудак-то! Офицер попытался подвести правую руку к боку. Но заметив это движение, Сережка, дернувшись всем телом, взвизг­ нул: , — Не шевелись!.. Всажу в оба глаза, контра! — Я так и думал! — сказал офицер возмущенно. — Ну, конечно, японский шпион... Но погоди, погоди, изменник чор- тов, только бы увидеть командира! Он те­ бе... За сколько продался макакам, про­ клятый? ! Сережка не отвечал. Офицер замолчал и стал обдумывать свое положение. Однако, мальчик, у которого устали ру­ ки, придумал кой-что раньше его. Он угрожающе нахмурил брови и при­ дав своему голосу лютость, скомандовал офицеру: —- А ну, повернись, гидра, на брюхо! Н-ну?!.. Раз!., два!.. Ей-бог, пальну в ша­ ры! По правде сказать, басок его был не так-то уж грозен, но заряженное ружье, которым он размашисто тряхнул пёрет самым носом офицера, опять сделало свое дело. Офицер, не сводя с отверстия дула злых, внимательных глаз, красный от бе­ шенства, повиновался. — Не шевелись! Ей-бог, влеплю в ухо! Вот, ей-бог! А шум в деревне все возрастал. Он усиливался как пожар, двигаясь вверх по улице... Вот он перекинулся на площадь... Потом тяжко загудел самый верх... А вот уже вступили в бой Макаровы мужики... Вначале крепкое «банзай» слабело все больше и больше. Уже раздаются лишь жалкие, нестройные выкрики, а вскоре они прекратились совсем. Только мощное,