Сибирские огни, 1939, № 5

— Русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского... — ответил поэт, <ни­ когда не бывший близок к революционно- демократическому лагерю «Современника», скорее даже бывший его противником. —- Прошу тебя, Толстой, никогда не напоминай мне о Чернышевском, — стро­ го прервал поэта Александр II и отвер­ нулся в сторону. Он, как и все предста­ вители господствовавшего класса, свире­ пейте расправившись с ненавистным им Чернышевским, больше не хотел слышать этого имени. Летом 1866 года к Чернышевскому, в Кадаю, приезжала жепа с маленьвдм сы­ ном. Они пробыли здесь всего пять дней; было невыносимо тяжело постоянное при­ сутствие жандармов. Вскоре Чернышевского перевели на Александровский завод, того же Нерчин- ского округа. Полицейский надзор за ссыльным Чер­ нышевским по предписаниям сибирских и центральных властей усиливается в связи с «Делом Каракозова», неудачно стреляв­ шего 4 апреля 1866 года в Александра II. В приговоре по «Делу» каракозовцев, кружка молодых людей, «зараженных со­ циалистическими идеями», указывается на идейное влияние Чернышевского. Одним из пунктов обвинения против них был ука­ зан замысел освободить «государственного преступника» Чернышевского из каторги. Неудачный выстрел Каракозова в Петер­ бурге незамедлил отозваться в Сибири, где жил Чернышевский. За ним был усу­ гублен надзор. Никакие, хотя бы малейшие облегчения участи политических ссыльных, иногда де­ лавшиеся правительством по случаю «тор­ жественных дней», не относились к Чер­ нышевскому. На его глазах уезжали из ссылки мно­ гие осужденные, он провожал их и оста­ вался, твердо ожидая возможности «вый­ ти на поселение». Чернышевский ждал и надеялся. Тянулись дни, недели, месяцы, годы. Изредка мог он писать письма к р(одным и близким людям. Впрочем, и в этом к нему были применены репрессии. В кон­ це шестидесятых годов ему было воспре­ щено отсылать письма чаще чем один раз в год, а потом — один раз в полгода. Власть здесь осуществлял комендант, представитель генерал-губернатора Во­ сточной Сибири и III отделения. Время от времени к Чернышевскому являлись «для беседы» доверенные лица сего представителя власти. О чем мог бе­ седовать с этими грубыми невеждами ве­ ликий ученый и мыслитель? Чернышевский застал на Александров­ ском заводе большую группу политических ссыльных и с некоторыми из них нередко беседовал. Он привез с собой книги, полу­ чал от родных книги и журналы из Пе­ тербурга. Он очень много читал и писал. За картой Франции Чернышевский рас­ толковывал ссыльным ход франко-прус­ ской войны, обнаруживая свои огромные познания и в военной истории. Нередко сражались в шахматы, на доске, вырезан­ ной ноясом. на столе, фигуры смастерили из хлебного мякиша. Чернышевский жил весьма скромно, тратя здесь на себя около пятнадцати рублей в месяц, проводя свою жизнь, как и раньше на свободе и в крепости, в на­ пряженном умственном тр|уде. Он писал здесь главным образом бел­ летристические произведения. Во второй половине шестидесятых го­ дов Чернышевский задумал написать три­ логию «Старина», «Пролог» и «Утопия». «Старина» до нас вовсе не дошла, из «Утопии» дошли незначительные по об’е- му части. Беллетристические произведения, напи­ санные Чернышевским в Сибири, занима­ ют особое место в его литературном на­ следии. В них Чернышевский выражал свою не­ истребимую жажду творчества. Но многое из того, что он писал, он рвал или жег. Это —- подлинная трагедия писателя. В истории литературы известны случаи, когда писатели уничтожали свои произ­ ведения. Гоголь сжег вторую часть «Мерт­ вых душ» в припадке мистического безу­ мия. Но не только безумие об’ясняет этот факт. В нем была своя, художническая логика. Это был и приговор гениального художника над своим неудачным детищем, в известном смысле, отречение от него. Мопассан сжег свои восторженные пу­ тевые записки об Италии, — это был акт французского патриотизма, в то время направленный против антифранцузской кампании итальянской печати. Но Чернышевскрй ничем внутренне не был побуждаем к уничтожению своих ру­ кописей, плодов своего ума и сердца. Оя не отрекался от своих созданий. Но он не хотел делать свои произведения достой-