Сибирские огни, 1939, № 5

оригинальнейшим из всех бывших у пас до него поэтов, не исключая и Пушкина». Такая акцентация внимания на оригиналь­ ности и самобытности Лермонтова, по сравнению с Пушкиным и другими, не была случайной. Она покоилась на убеж­ дении Чернышевского, что Лермонтов является следующим этапом в развитии русской литературы. Вот почему его даже «наименее зрелые стихотворения» не могли не выходить «из круга пушкин­ ских идей». В другом месте «Очерков гоголев­ ского периода» Чернышевский старается подчеркнуть, что именно Лермонтов и особенно Гоголь имели наибольшее значе­ ние для последующего развития «много­ численных писателей нового поколения». «Но если мы, .— пишет Чернышевский,— говорим о том, что критика гоголевского периода положила границы отрицанию и дала нам й первый раз историю русской литературы, считавшейся до того времени не более, как случайным, безжизненным и почти всегда бессмысленным отражени­ ем различных явлений иноземных лите­ ратур, то мы говорим это о позднейшей работе развития критики гоголевского периода, когда она достигла уже полной самостоятельности, и когда положение русской литературы существенно измени­ лось влиянием Гоголя, деятельностью Лермонтова и многочисленных писателей нового поколения, воспитанных отчасти Пушкиным и Лермонтовым, а более всего творениями Гоголя и критикою Белинско­ го». Отмечая влияние главным образом Лермонтова и особенно Гоголя на «много­ численных писателей нового поколения», Чернышевский имел здесь в виду пред­ ставителей «натуральной школы», т. е. той школы, которая предшествовала в качестве необходимого этапа революцион­ но-демократическому направлению в рус­ ской литературе XIX века. Таким образом Лермонтов воспринимался Чернышевским в качестве раннего предшественника передового литературного направления €0 г. г. В тех же «Очерках» Чернышев­ ский писал: «Лермонтов... самостоятельны­ ми1симпатиями своими принадлежал ново­ му направлению, и только потому, что последнее время своей жизни провел на Кавказе, не мог разделять дружеских бесед Белинского и его друзей». Чернышевский-беллетрист сам испы­ тал известное влияние Лермонтова. Бел­ летристической деятельностью Чернышев­ ский занимался главным образом в тюрем­ ный период своей жизни. Именно в эти годы были написаны им роман «Что де­ лать?» и «Повести в повести». При чте­ нии первых глав романа «Что делать?», посвященных главным образом критике старого мира, мы не видим прямых ссылок автора на Лермонтова. Но тем не менее известное влияние этого художника все-таки сказалось. В этом отношении наи­ больший интерес представляет прежде все­ го образ Сержа. Этот герой некоторыми своими чертами напоминает нам несколь­ ко «лишнего человека» Печорина. Серж прежде всего военный, как и Печорин. По своим внутренним данным он- стоит выше окружающих его светских людей. Француженка Жюли, возмущенная низки­ ми помыслами этих людей при разговоре о Вере Розальской, восклицает: «Серж, и ты такой же? Нет, ты лучше их!» Несмот­ ря однако на свое превосходство, Серж не в состоянии порвать с «гнусными» и «гадкими» людьми светского общества, не в состоянии бороться с пороками этих людей. Он довольствуется только тем, что не участвует в их скабрезных похож­ дениях и более честно относится к жен­ щинам, с которыми ему приходится встречаться. Чернышевский в качестве «мужиц­ кого демократа» произносит суровый при­ говор над этим типичным героем дво­ рянской литературы XIX века. Алексей Петрович во «втором сне» Веры Павлов­ ны говорит Сержу, который хотел «испо- ведываться» о своей жизни: «Не исповедуйтесь, Серж!.. Мы знаем Вашу историю; заботы об излишнем, мыс­ ли о ненужном, — вот почва, на которой вы выросли; эта почва фантастическая. Потому, посмотрите вы на себя: вы от природы человек и не глупый, и очень хо­ роший, быть может, не хуже и не глупее нас, а к чему же вы пригодны, на что вы полезны?» — «Пригоден на то, чтобы провожать Жюли повсюду, куда она берет меня с собою; полезен на то, чтобы Жюли могла кутить, — отвечает Серж». Таков приговор Чернышевского над лучшим представителем светского обще* ства, которое он беспощадно развенчива­ ет в своем романе. Но Чернышевский не ставил перед собою задачу: давать более развернутую критику старому"-миру. Его роман назывался «Что делать?» и носил такой характерный подзаголовок: «Из рассказов о новых людях». Поэтому