Сибирские огни, 1939, № 5

>енно, гибель военачальника Сиоары от зук Иаили. Иаиль дает убежище в своем яатре беглецу Сисаре, она накрывает его ювром и предлагает ему молока вместо во- (Ы, чтобы утолить жажду; но, усыпив зго лаской и гостеприимством, она берет иол от шатра и вгоняет его в голову спящему Сисаре, ударом молота раздроб- яяя ему висок. Так и Чимышкик-султан, вызвавшая Давида на честный' бой, предлагавшая ему гостеприимство и любовь, предательски убивает его: в то время, когда он купает­ ся в бассейне в саду у нее, она мечет ему в спину раскаленный на огне желез­ ный сошник, который проходит грудь на­ сквозь, пригвождая тело к земле. Но разве мог умереть Давид? В самой гуще сечи, один среди врагов, бесчисленных, как звезды до зари в небе­ сах, окруженный огнем, осыпаемый ис­ крами со сшибающихся клинков, он не­ уязвим: булавы, мечи, отравленные стре­ лы проходят сквозь его тело, не причи­ няя ему вреда. Ночью на поле битвы, труп среди трупов, он поднимается из куч мертвецов на зов своей жены. Похо­ роненный заживо Мсрамэликом в' яме со­ рок верст глубиной, накрытый шкурами сорока волов, придавленный сверху со­ рока мельничными жерновами .— он встает из могилы, готовый снова ринуть­ ся в бой. Давид непобедим, потому что он пьет из живительных «молочных ключей» Армении, потому что он ходит по горам Армении, потому что он любит землю Ар­ мении, орошенную его потом пастуха и кровью воина. Ибо Давид бессмертен, кате бессмертен народ, создавший его. Живет Сасун, цветет Сасун, некогда ос­ вобожденный Давидом, и ждет его возвра­ щения. Давид вернется к своему наро- ду, — так пели ашуги веками, — лико­ ванием встретит его родная страна, и на развалинах армянских городов и царств, когда-то разрушенных его врагами, вы­ растет новая жизнь, и строители подни­ мут из пепла столетий новую Армению. Так раскрывается нам идея эпопеи о Давиде Сасунском, та идея, которую Ге­ гель называл вершиной философии Восто­ ка, рождение новой жизни из всеобщего разрушения и гибели, бессмертие, побеж­ дающее смерть. И над руинами древних армянских городов мы можем повторить гегелевские слова: «Какой путешественник при виде раз­ валин Карфагена, Пальмира, Персеполя, Рима не предавался размышлениям о тленности царств и людей и грусти о бы­ лой жизни, полной сил и богатой содер­ жанием? Эта грусть не вызвана личными потерями и непостоянством личных целей, но является бескорыстной грустью о гибе­ ли блестящей и культурной человеческой жизни. Но... изменение, которое есть ги­ бель, есть в то же время возникновение новой жизни... из жизни происходит смерть, а из смерти жизнь. Эту великую мысль постигли восточные народы, и она конечно есть высшая мысль их метафи­ зики... она более известна в применении к данной в природе жизни в образе фе- ни кса , который вечно приготовляет сам для себя костер и сгорает на нем, а из пепла его вечно возникает молодая све­ жая жизнь».1 Тысяча лет прошло, и Давид Сасунский снова вернулся к своему народу, и запели об этом ашуги советской Армении. И до сих пор зачинают ашуги свой сказ о том, как в дни, когда «уже дошел нож беды до костей», на армянский народ двинулся войной новый Мсрамэлик, царь царей, русский царь-султан, и вме­ сте с ним двинулись властители и князья Китая и Японии, Египта и Турции, и мно­ гих других стран. — И тогда, — рассказывают ашуги, -- поднялся Ленин-вождь, «сын бедняка и брат всем беднякам». И призвал он народ свой, и сказал ему: «Час мести настал. Бейте врагов, как снопы на току! Топчи­ те, как в точиле виноград!» По всей стране кликнул он боевой клич, и пошли за ним рабочие и хлеборобы, пастухи и батраки, безработные, безземельные и без­ водные, — тысячи тысяч и тьмы тем. Ибо сердце одно у всех, чья жизнь — голод и труд, чей хлеб горек и черств, кто обездолен судьбой и гневом опалено это сердце. И еще поют ашуги о том, как прошли бедняки во главе с Лениным-вождем го- pi>i с ущельями, поля с лесами, моря с реками, прошли весь мир — с восхода па закат, и с четырех концов света двину­ лась им на подмогу сила великая. Как со­ шлись два войска, ударились грудь о грудь, и присел Алагез перед горою тел, и от крови вздулись ручьи, как весной Араз; как против вражеских пушек — стволов столетних дубов — поднялись ка- 1 Фридрих Гегель. Философия истории. Пе­ ревод А. Водена, М.—Л. 1935, стр. 69—70.