Сибирские огни, 1938, № 1

27 а п р е л я. Ночь тянулаюь долго. Я пойял, что Наташа без меня не скучала. Что во мне хорошего? — юппашивал я себя, перевертываясь на койке с боку на бок. — Ничего. Когда я гулял с ней, то не мог придумать пи одного путного сло- ва. И вид у меня тоже не особенно хорош, не привлекательный. Ростам я невысок, коре- наст, а девушки, вероятно, любят статных. Конечно, комсомолец Лис-кии красивее меня. Когда в окна общежития стал проса'Ш- гватъся нежный голубоватый рассает, я вылез нз-под одеяла. — Хватит, — сказал я себе, подхватывая со стены берданку и патронташ. — Отонагь .да охать без меня охотников много. Утро встретило- меня переливами птичьих песен. Б ближнем лесу мягко ворковали ко- сачи, трель жаворонка лилась из темшоголу- бой высоты журчащим ручейком. Когда гут горевать? Нет, горевать я не 'буду, хоть и больно мие. Продавал Наташу — сам вино- ват. В -камышах у плйса, в шалашике, уже си- дел, поджав под- себя ноги, начальник по- литотдела, нашего -совхоза. — И здесь прозевал. Вот чорт! Проворо- нил шалашик. В другое 'Время я, конечно, обрадовался бы этой встрече с Андреем Ивановичем. Но сей- час мне и|ужпы были утки, а не начальник политотдела. Над шалашом желтела -верба, в ветках, опушенных сережками-, неистово щебетала такая-то маленькая птаха. Прошлогодний ка- мыш лениво шелестел сухими листьями. Андрей Иванович не шевелился. Взошло солн- це и неожиданно упало в безмятежный плес, рассыпавшись в нем тысячами огней. Андрей Иванович залюбовался было этими прелестя- ми раннего утра, но сейчас же взял себя в руки и благоразумно отвернулся. Охотник должен быть охотником. Глаза Андрея Ива- новича, не моргая, устремились в одну точ- ку. Точка эта находилась в конце разлива, по ту сторону речки. Там, около камышей, серебряными кругами расходилась светлая вода. И чем торопливее колыхались волны, тем сильнее напрягалась фигура Андрея Ива- новича. Из камыша пошшутно выплывали, но •тотчас обратно прятались в камыш, два се- лезня. И какие это были селезни! Груди у них казались лазурными, головы — темяо- зеленымн. Стрелять по ним далеко. Но дол- жны же они когда-нибудь приблизиться на выстрел! Вдруг селезни (настороженно вытя- нули шеи. На кончиках их широких клювов блестело солнце. За камышами послышался звонкий СТУК телеги. Андрей Иванович не шевельнулся, оН1 остался в той же непод- вижной, напряженной поэе. Я тихо удалился от плеса. Если бы охотникам памятники полагалось воздвигать, — пришла мне 'вдруг в голову дикая мысль, — то Андрею Ивановичу па- мятник высекли бы из несокрушимого грани- та. Сколько силы, напряжения, энергии, не- поколебимой воли, терпения и героизма надо иметь, чтобы часами сидеть, как проклятому, в скованной позе и не шевелиться! Пусть тысяча громов разворачивают землю, пусть они расплюснут ее в лепешку, — насто®- щий oxoilHtoK и глазом не моргнет. Налраспо не ценит человечество великую, ни с чем не- сравнимую охотничью страсть! Мои размышления были прерваны так же внезапно, как и возникли. По дороге, мне на- встречу, бодро бежала каряя лошадь, запря- женная в телегу. Она, как видно, удирала от своих хозяев, которые, размахивая руками, гнались ва телегой. — Держи, держи! — закричали мне хозя- ева лошади. Я (схватил карюху под уздцы. Хозяев было двое. Один велика® ростом, белый, как лунь, густая серебряная борода облегала всю его грудь. Бежал он широкими прыжками, как матерой волк, придерживал левой рукой топор под развевающейся полой зипуна. На его лбу багровела огромная шиш- ка. Второй был ниже -ростом, помоложе пер- вого, верткий, точно вьюн. Половина бороды у него была выдрана, а оставшаяся часть торчала, как вывихнутое воронье крыло, в сторону. На обоих были тяжелые шапки }:з собачьих шкур и длиннополые зипуны. — Экая вредная пакость! — хрипло про- говорил седобородый, подбегая к телеге. — Убить такую клячу! — подхватил дру- гой. — Мы идем шагом, она плетется шагом, мы рысью — она, подлая, рысью... Да нещто это лошадь! Взглянув на их избитые лица, я участливо заметил: — Здорово изукрасили где-то вас. — Это позапрошлой ночью. II ведь ска- жи—пи за что, ни про что баню задали,— 'По- яснил человек с выдранной бородой. — В'ез- 'жаем мы честно, благородно в деревню Голо- мьккино, а навстречу идут человек пягь молодцов, вроде тебя... Один и спрашивает: «Вы чего?» А Власнй Макарыч и замахнись на него топором: не приставай, мол, грех... Тут другой паренек — хлоп в ухо Власия Макарыча...