Сибирские огни, 1938, № 1

В груда закипал многолетний настой — Густая и едкая злоба. Тогда, — словно кто-то порвал струну, Натянутую доотказа, — Все думы я настежь пред ним распахнул, Всю боль, без оглядки, разом. Вдали догорала полоска зари, Плыл сумрак из темных долин. Он тихо и медленно заговорил: — «Ты думаешь, ты — один?» В глаза поглядел, усмехнулся: — «Друг, Ты думаешь, мне — спокойней? Ведь это ж глупейшая вещь — хирург Среди мясников на бойне! Что толку, что смысла в моих делах? Они ничего не исправят! Я штопаю дыры на рваных телах, И снова их рвут и дырявят. Бесплодным, бессмысленным ремеслом Ты стала, моя хирургия... Но скоро все рухнет, (все к черту, на слом! Идут времена другие. Разбойничий мир — он прогнил и смердит, Недолго ему держаться! Ты понял, товарищ? Нам предстоит Труднейшая из операций!» Я понял — и сердце забилось полней, Усталость оставила тело. Казалось, что стало вокруг светлей (А ночь, между тем, тустела). Боец необстрелянный, рядом с тобой Я креп, закалялся и рос. ...Забыть ли тот вечер, когда конвой Увел тебя на допрос! Был суд полевой беспощаден и скор. Тянуло с реки вечерней Прохладой, закат над отрогам гор Алел все бледней и неверней. Ты жадно на первую звезду Смотрел и не мог насмотреться... О ненависть! Сколько ее в том году Скопил я в истерзанном сердце! Я встретил февраль в большевистских рядах. Мы шли напролом, непреклонны. В боях изучал я с винтовкой в руках Другой хирургии законы. ...Огней Петрограда тревожный накал. Дыханье балтийских ветров. Апрельская полночь. Финляндский вокзал. Сияние прожекторов. Я видел, я слышал в ту ночь Ильича! И память, как день, ясна. И пламенный голос звучит 'как сейчас, И снова я вижу — бушующих масс Поток, закипевший до дна. Вся площадь клокочет. Сквозь факельный дым Знамена, взвиваясь, парят. В горячем порыве смешались ряды Матросов, рабочих, солдат. Он плыл над толпою на крепкой спине Послушного броневика. Казалось, дорогу .родной стране Указывает рука Вперед, до победы! — И розы в другой Зажаты, И ветер играет полой Распахнутого пальто, И светел овал обнаженного лба, И с ним не страшна никакая борьба, Ни грозы, ни бури, Ничто! Я образ любимый, я облик родной Как знамя пронес по фронтам. В боях и походах — повсюду оо мной — К цветущим он звал берегам. Сквозь гул уратаиный наш путь пролегал, Сквозь ночи, крутые от мрака. Но я — не споткнулся, но я — дошагал И вышел — к дверям рабфака. Впервые свои пред'являя права, Рвались мы в иные атаки, Зубрили азы и грузили дрова, И жили как на биваке. О, дальнего детства большая мечта! Стал явью полет твой крылатый. Ты добыта кровью, ты с бою взята. И я обхожу палаты. Весеннее небо синеет в окне И простыни снега белей. Ясны и чисты улыбаются мне Глаза молодых матерей. Вот эти — синей, чем небесная гладь, — Давно ли туманила мгла?