Сибирские огни, 1938, № 1

жать к штабу батальона. За ню бежал с телефонным аппаратом Кузевлев. Пробежав больше полпути, связисты по- пали в глубокую лощину, заросшую камы- шом и осокой. Что делать? Обходить лощи- ну потребуется 10—15 лишних минут и связь будет восстановлена о опозданием. Боец Чудипов быстро принял другое ре- шение. Он побежал через лощину, придер- живая руками на голове катушку с кабе- лем. За ним последовал Кузевлев. Камыш и осока негостеприимно приняли случайных гостей. Они путались между но- гами, царапали руки у телефониста Кузев- лава. В лицо хлестала мутная вода... Вер- нуться назад нельзя. Нет! Только вперед!— решили связисты. Мокрые и испачканные грязью, они вы- брались из лощины, скрытно добрались до командного пункта командира батальона. Связь с командиром полка была установ- лена во-время. • Так работали сегодня все бойцы взвода, так они будут работать, когда партия и ро- дина дадут боевой приказ разгромить врага в случае нападения на наши священные рубежи. 2. ПОРТНОЙ ЛЕВИНСОН Никто в нашем полку не помнит, когда начал работать в портновской мастерской товарищ Левинсон. Но все знают, что он работает уже очень давно. У него боевое прошлое. Он был на колчаковском фронте, на туркестанском, дрался и с японскими интервентами на Дальнем Востоке. Он и тогда работал иглой. В боевой страде он шил гимнастерки и брюки красноармей- цам. В те времена Красная армия экипиро- валась и вооружалась за счет врага. Неда- ром Пуанкарэ говорил с сердцем: «Какая польза снабжать оружием белогвардейцев? Все равно оно так или иначе переходит к красным». Белогвардейцы были только своеобразным «передаточным» пунктом. В числе боевых трофеев попадалось и обмун- дирование. Тут уж на сцену выступал то- варищ Левинсон... Рассказывают, что оражды в сражении с японцами наш полк захватил три тюка белой ткани. 19 суток поряд, почти без отдыха, Левинсон вдохновенно шил из этой ткани рубашки. Приближалось 1 мая и жаждыи боец хотел щегольнуть свежей, но- вой сорочкой. Левинсон поспел к сроку. 1 мая красноармейцы вышли на парад в новых отличных рубашках. Левинсон стоял подле оркестра и скромно улыбался. За ударную работу он получил в этот день гра- моту от командира полка. Все в иолку с большим уважением отно- сятся к старому портному. Он всегда ла- сков, предупредителен, внимателен к каж- дому красноармейцу и командиру. Он под- гоняет обмундирование по фигуре, старает- ся придать красноармейцам молодцеватый, щеголеватый вид. Недавно я пришел вечером в мастерскую. Старше встретил меня особенно приветливо. Он был радостно возбужден. Только что он видел в полковом клубе фильм «Цирк» и ему очень понравилась «Песня о родине». Ответив на мое приветствие, он стал ти- хо напевать эту песшо. — Дорогой товарищ, я смотрел велико- лепную картину. Я слушал золотую песню. Какая хорошая, правдивая песня. Она бу- дит мысль и волнует сердце. Я буду гово- рит^... утюг остыл. Гладить гимнастерку я могу завтра рано утром, когда на небе бу- дут еще звезды. А теперь буду говорить... Он пригласил меня присесть. Ему явно нехватало сейчас слушателя. Воспоминания волновали его. И вот что рассказывал мне старый полковой портной: — Так вот, было это много лет назад. Пришел домой печальный отец и показал записку, полученную из земской управы. В этой записке писалось обо мне: «Шмуль Левинсон, 21 года от роду, по вероисповеда- нию — иудей, записан в 51 Тамбовский полк». Так я и стал служить во славу ца- ря-батюшки. Трудно было. Раз, помню, я дневалил в воскресенье. Ко мне подошел ефрейтор и крикнул: «Засунь голову в печ- ной дымоход и кричи: «Шмулька— дурак!» Я отказался. Он ударил меня ногой в жи- вот. Ефрейтор почувствовал себя героем. Новая шутка пришла ему в голову. Он стал приставать ко мне, чтобы я поцеловал же- лезный крест. Я снова отказался. Тогда он <стал меня бить по лицу и, когда я упал, бил меня тяжелыми сапогами. Вдруг, не знаю как, я почувствовал себя очень силь- ным, норялся с полу и изо всей силы хва- тил табуреткой ефрейтора по голове... Левинсон шял свои железные очки, пе- ревязанные веревочкой, дохнул на них г стал заботливо протирать стекла. — Так вот, — продолжал он спокойно,— меня за это судили и приговорили к катор- ге. А когда кончилась каторга, я осталс? жить в Сибири, в селе Ленка. Хороши* портные всюду нужны. Там я и женился Только не очень долго жил с женой. Когдг она родила сына, начались издевательства