Сибирские огни, 1938, № 1

38 С. ШЕМОНАЕВ Батальон не останавливался и пулемет- ный взвод, влившись в общую колонну, не мог задерживаться ни на минуту. Проехав километра полтора, колонна остановилась на привал. Пулеметчики под'ехали к месту стоянки. Уже дымились походные кухни, вокруг сто- яли и сидели на корточках бойцы, пили, обжигаясь, из жестяных кружек горячий чай. Шутили, смеялись. У обозной повозки весело играла гармошка, а кто-то скорого- воркой пел: Меня милый не узнал Подошел да и обнял. Думал в кофте розовой, А это пень березовый. Двуколки остановились. — Ты не беспокойся, — сказал Андрею Заливайко. — Мы возьмем тебе пай. Он принес полбуханки хлеба. Добрый принес два котелка дымящегося чая. Горячий чай согрел и вернул силы. Ан- дрей забросил вожжи на спину «Бандита» и спрыгнул. — Довольно! — сказал он. — Неужели ожил? — опросил Заливайко. — Ожил, ребята! А едва не упал, — от- кровенпо признался Андрей. — Ты был белый, как снег, — заметил Добрый. Вскоре пришел Леонов. — Ну, как? Трудно? Под пытливым взглядом комвзвода Андрей смутился. — Ничего. Втянетесь. Что такое красно- армеец? Человек железной воли и выносли- вости. Эту выносливость и волю вы п на- чинаете приобретать, а сейчас доедете. — Нет. Я уже иду пешком. — Почему? Садитесь. — Довольно, — решительно сказал Ан- дрей и нахмурился. — Дело ваше... Шагайте. Ноги еще вздрагивали, но Андрей был доволен, что идет рядом с товарищами. 9. Иван Плетнев уезжал в Ленинград учить- ся в военную топографическую школу. Вечером, не зажигая огня, Андрей с Иваном сидели на столе в пустом классе. Иван говорил: — Прощай, Андрей. Увидимся ли когда? Андрей молча!. — А скажи, Андрей, — продолжал Иван, обнимая Андрея за плечи, —. как ты при- нял мое выступление? Я давно хотел спро- сить тебя и, признаюсь, не решался... — Ну, не будем заниматься глупостя- ми, — сказал Андрей. — Как принял? Ко- нечно, не обрадовался. —• Да-а, — задумчиво продолжал он, — этот вечер, кажется, я запомню на всю жизнь. Я слушал тебя, а в памяти моей отчетливо возник суд над предателем. Пом- нишь? И сам он, повисший на барьере. Мне стало страшно... Если хочешь, — встрепе- нулся Андрей, — скажу спасибо... Конечно, не поверишь. Скажешь — фальшь. Однако, ты заставил меня задуматься, Иван, и это факт. Иван отыскал в темноте руку Андрея и крепко стиснул ее. — За нашу нерушимую дружбу. — Как сказать, — улыбнулся Андрей. — Но полагаю, что если приеду в Ленинград — чайком напоишь. — Разумеется... Они расхохотались и, спрыгнув со стола, еще раз крепко пожали друг другу руки. Не дожидаясь ужина, Плетнев уехал на вокзал. Андрею он оставил свой складной ножичек с изломанным костяным черешком. ** * Была у Леонова маленькая, маленькая книжечка. Корочки зеленые, коленкоровые. Уголки у корочек обтрепались, первые стра- нички порыжели и записи полустерлись. — «Прочесть Салтыкова-Щедрина «Иу- душка Головлев». В конце поставлена синяя «птичка» — прочел. — «Выступить на полковом партсобрании о практической помощи рационализаторам и изобретателям» («птичка» — выступил). — «Привезти из Хабаровска Галке мяч» («птичка» — привез). — «Прочесть...» «Написать в многоти- ражку...» «Выяснить...» И Леонов читал, писал, выяснял. В числе многих последних записей, меж- ду прочим, было: «Подтянуть Грачева». «Птички» еще не было... Но вскоре она появилась. Начиналась практика. На должности младших командиров в своих отделениях назначались курсанты. В числе первых ста- жеров был и Андрей Грачев. Андрея поздравляли. Живица, поддерживая на носу пенсне, спросил: — Например, сколько ты можешь дать суток гауптвахты?.. Андрей взял Живицу за подбородок. — Например, тебе — суток двадцать... Андрей шутил и смеялся. Его грудь на-