Сибирские огни, 1938, № 1

— Что ты говоришь! Неужели по-настоя- щему влип? — По-настоящему. Слушай дальше. Мы на голос. У самого угла лежит небольшой бугорок снега, ветром сдунуло с крыши, а из-под снега, — заметьте, самое важное!— из-под снега торчит шлем. — Засыпало? — Всего засыпало. Неудержимый хохот взметнулся, как вихрь. —• Ах, Морозов, Морозов... — И все врет, и все врет... — слабо про- тестует Морозов. <— И совсем было не так. Он пытается говорить серьезно, но, глядя на то, как хохочут все, не выдерживает и смеется сам. — Ну, ад к же ®е так. Снег-то на тебя падал? — Падал. — Ты стрелял? — Только собирался... — Собирался! — А кто его знал, ночь темная, может, кто с крыши... Андрей веселыми глазами смотрит на Мо- розова и лукаво подмигивает ему, как бы говоря: — Ничего, ничего, подтянуться только надо! 6. Леонов поднялся, когда город еще спал глубоким сном. В железной кроватке спала маленькая Галочка. Опа разметала ручонки и сладко посапывала. Леонов осторожно поцеловал ее. Заснеженные тополя стояли, как копны. Сверху медленно опускались снежные блест- ки, оседая на шлем, на плечи, на горячие щеки. Леонову нравилась эта утренняя тиши- на. В такое время хорошо думается. ...Вчера командир роты сказал: — В штаб требуют выделить писаря. Думаю, что у тебя во взводе негодные для строевой найдутся. Леонов пожал плечами. — Как сказать! Могут и не найтись. — Что *гы скажешь относительно Граче- ва? Леонов закусил губу. «Грачева? Что ж! Снижает показатель взводу»... И вдруг за- щемило сердце, словно он уже терял' близ- кое, необходимое ему. — Жалко, — откровенно признался он. — Жалко? Ну, подумай. Леонов думал. Много думал о всех. «Размашистый у Грачева характер. Труд- но входит в рамки. Замечания воспринимает болезненно. А парень деловой. Его, наобо- рот, не отталкивать надо, а поручить ему ответственную работу». Во время ликвидация конфликта наКВЖД под Чжалайнором на рассвете взвод Леонова был в головной заставе. Сгущался туман. Леонов прошел в секрет и вдруг почув- ствовал, как мороз заскользил но спине и в ногах забилась мелкая дрожь. — Хруста лев! Что это — геройство или предательство! И ткнул пальцем в ручной пулемет, сто- явший в чехле. Он видел, как Хрусталев испугался и из- менившимся голосом зашептал: — Товарищ командир, туман, заржавеет пулемет... Под этим же Чжалайнором Хрусталев нал... Он пал геройски. Добежал до траншей и прямо с бруствера выбил станковый пуле- мет, который вел губительный фланговый огонь. Нал, прижавшись щекой к полиро- ванноиу диску своего пулемета. * * * Окна казарм еще были мглисты, только в крайних тускло светился огонь. По гулким ступеням лестницы Леонов поднялся в казарму и, приняв рапорт де- журного, тихо прошел между коек. Сегодня было его дежурство. Кое-кто уже не спал, лежал на постели с открытыми глазами. Вставать до под'ема не разрешалось никому. Пока рота ходила на чай, Леонов начал осматривать винтовки. Потом позвал дне- вального и приказал: — Как только придет рота, пошлите ко мне курсанта Грачева. «Может быть, действительно, в писа- ря?» — подумал при этом Леонов и криво усмехнулся. Андрей пришел. — Вы требовали меня, товарищ коман- дир? — Да. Винтовка ваша? — Моя. — Посмотрите затыльник. Андрей взглянул, и по его лицу пошли пятпа. Моргая ресницами, он посмотрел в гнездо пирамиды — сухо. Значит.— не про- тер вчера.