Сибирские огни, 1938, № 1

Леонов наблюдал в бинокль. Ничего не вказал, но видно было — доволен. По сигналу «прекратить стрельбу!» под- няли крышки коробов и откинули замки, йз блиндажей выскочили показчики и побе- жали к мишепям. Время, пока они отыскивают и затыкают пробоины, самое томительное время. Есть или нет? Есть, по сколько? Пробоины — честь, боевой авторитет части. И вот показчик поднимает руку. Потом машет ею раз, два, три... «Не ошибся ли?» Четыре! — Кто стрелял? — Плетнев. — Ребята, кто поразил четыре? — Плетнев же, говорят. И чего особен- ного? — Чего особенного! Ты орой попади... Плетнев не верил. Шумели рядом — не слышал. Он взглянул .вверх. Его ослепило еолнце. Он зажмурился и рассмеялся. ** * Один за другим курсанты ложились у пу- леметов, давали короткую очередь, а потом томительно ждали результатов. Иван подошел к Андрею. — Ну, как? — Что как? — Не стрелял еще? Сколько собираешь- ся дать? — Сколько? С твое не собираюсь. И ко- гда ты успел руку набить? Помнишь, на аводе, в тире, как ты мазал? Батюшки- еаеты! А теперь... Он взял Ивана за рукав шинели, потянул к себе и пшютом, с ' затаенной болью, еказал: — Не выходит у меня. Иван прикрыл глаза. Признание Андрея кольнуло его в самое сердце. — Почему? — Не могу. Не умею. Не способен. — Врешь! — чуть не закричал Иван. —• Ты же знаешь меня. Разве'я не хочу бить по цели? А выходит — мимо. Искал нричину, главную. Нашел сто причин, толь- ко главной не нашел. Да и шут ее знает, которая она — главная. — Товарищ Грачев, ваша очередь! — крикнули с линии. Андрей засуетился, повеселел. —- Ну, даю отлично! — Постой, постой! Как же ты... Андрей махнул рукой. —- Нажму! И ушел. А Иван, как стоял, так и остал- ся на месте. Чувствовал себя виноватым, а в чем — и сам не знал. • Ему невольно вспомнилось детство. ** als Едва занималась заря, отец уходил на завод. Ванюшка колол дрова, бегал за огур- цами на огород, сидел на крылечке, жмурясь под ласковыми лучами утреннего солнца. За утро он по нескольку раз подбегал к высокому забору и заглядывал в щель на усадьбу учителя Грачева. Первым выходил на двор сам учитель Иван Филиппович. Коротконогий, с брюш- ком, в подтяжках свинцового цвета. Его сопровождал, переваливаясь на ко- ротких лапах, брюхатый, длинноухий, щенок. Иван Филиппович подолгу стоял на крыльце, глядел в небо и чесал подмышка- ми. Рядом, свесив одно ухо, сидел щенок. Наконец, появлялся Андрюшка, Он пинал вислоухого щенка, широко зевал, потяги- вался и начинал умываться, дурашливо бренча умывальником. Ванюшка карабкался на забор и давал условный свисток. Щенок начинал лаять. Иван Филиппович лениво грозил пальцем, а Андрюшка кричал «сейчас!» — и убегал в дом. Позднее всех выходила сама Грачиха, в халате, покрытом большими зелеными цве- тами, и в желтых башмаках. Она морщи- лась и, уничтожающе осмотрев Ивана Фи- липповича, говорила: — Опять этот гадкий мальчишка. Андрей! Сколько раз я тебе говорила, не смей иг- рать со всякими... Иван Филиппович вступался. — Ну, душенька, Плетнев почтенный че- ловек, мастер чугуннолитейного... — Я говорю не о мастере, а о мальчиш- ке. Ты хочешь, чтобы Андрей ходил обо- рванный и поцарапанный? — Ну, душенька... — А еще учитель! — визжала остроно- сая женщина. — Своих детей растит бро- дягами... — Бежим, — шептал Андрей. — Теперь папа опять с настроением... И они убегали на завод, лазили по за- дворкам, уходили рыбачить на реку. Андрей был задумчивый, впечатлитель- ный, льнул к печатному слову, как муха на мед, любил «раздуть кадило» из-за пу- стяка. Потом юность, учеба, завод. Иван — ме- ханик, Андрей — техник-конструктор.