Сибирские огни, 1938, № 1

Оряцов, пригибаясь к земле, перебежал вперед. Ожесточенно затрещали сразу не- сколько японских «гочкисов». Воздух раздирался сухим треском выстре- лов и строчками пулеметных очередей. Фа- заны и куропатки, испуганные грохотом, I вылетали да кустов. Короткими перебежками продвигалось от- | деление. После одной такой перебежки жел- тый полушубок Одинцова взгорбился на | спине. Из истерзанного пулями полушубка | клочьями полетела шерсть. Гречко тихо охнул. Рукав у него стал | буреть от крови. — Отползай в тыл, — крикнул ему | Одинцов. Но Гречко отрицательно ' мотнул годовой. Здоровой рукой еще сильнее сжал горячую накладку винтовки. Поднявшись для очередной перебежки, : Одинцов споткнулся и упал на колено. , Острая боль обожгла ногу. В сапог сочи- : ладь горячая кровь. Васильев оглянулся. Отделкой лежал на боку, поболевший, вцепившись в простре- ленную ногу. Васильев подполз к нему, по- мог отползти в углубление, наскоро забин- , товал ногу. Одинцов судорожно шептал: —• Возвращайся... Я сам... Один выбе- русь... ' Васильев ползком вернулся к пулемету. Яноно-манчжуры бросили обстреливать за- молчавший пулемет. Видно было, как офи- цер поднял кривую шашку и взвод вскочил для перебежки. Ветер донес еле слышный в треске выстрелов крик: —. Банзай! Яноно-манчжуры стали обходить погра- ничников слева, но другой стороне ложби- ны. — Не уйдешь, сволочь, — со злостью крикнул Васильев. Он вцепился в рукоятки, я пулемет снова затрясся, глотая ленту. Короткими перебежками к Васильеву приблизился начальник заставы Емельян- о в . Он увидел пропитавшийся кровью ру- кав Гречко и взмахом руки приказал ему отползти в тыл. В перерыве между двумя очередями крик-нуд Васильеву: — Где Одинцов? — Ранен... — Держись! Идет поддержка... Снова оглушительно забарабанил пуле- мет. Васильев нащупывал вражеские гнезда н «максим» гневно' проглатывал новую лен- ту. Бой затянулся. Из кожуха пулемета со свистом вырывался пар. Слева от Васильева затараторили новые пулеметы. Озлобленные неудачей обхода, японо- манчжуры стреляли' без перерыва. Офицеры все чаще кричали: «Банзай». Но солдаты, прижатые к земле пулеметным огнем, все реже поднимались для перебежек. Замолк один «точкис», второй... Спускался вечер. Сжимаемые с флангов, японо-маичжуры стали отступать к гра- нице. Емельянцеву пришлось сдерживать разго- ряченных боем пограничников — они рва- лись догнать и добить бандитов. Но пули уже могли перелететь за гребень на сопре- дельную землю, а это — не полагалось:.. В здании заставы, кроме дежурных, не оставалось в этот день ни одного человека. Повар Самохвалов только что посадил в печь хлебы, когда прозвучал сигнал. Как быть? Если уйти — все сгорит и товарищи после боя останутся без свежего хлеба. Остаться? Пет, не годится! Как можно си- деть в эти минуты на заставе, когда дорог каждый боец? Самохвалов раздумывал недолго. Окинул белый халат, сява'тил винтовку, ящик.пуле- метных лент и побежал на ошевую по- зицию. Через час повар вернулся на заставу. Вы- нул из: печи подрумянившиеся буханки. По- том снова Метнулся на место боя. После боя уставшие пограничники обеда- ли со свежим хлебом... Самохвалов был чрезвычайно смущен, ко- гда узнал, что и он, в числе 16 отважных бойцов заставы, награжден орденом. Эта на- града казалась ему незаслуженной. «Что же я особенного сделал? Разве другой на моем месте поступил бы не так же?» Жена лейтенанта Емельянцева, единствен- ная женщина на заставе, услышав тревогу, отбросила в сторону вышивку. Схватив ап- течку, она дошала передовые цепи. На нее кричали, приказывали уйти из-под огня. То- гда в безопасном месте она развернула са- нитарный пуикт и не бросала этого поста' до тех' пор, пока не сделала последнюю пере- вязку раненому бойцу... Вечером в красном уголке заставы Гречко показал нам груду посылок, газет, писем. — Этот патефон прислали нам в подарок из Коломны. А баян — вятсшие кустари. Набор музыкальных инструментов привезла делегация из Владивостока... Слава о заставе им. Косарева прогремела по всей стране. Письма шли из Москвы, Владивостока, Ленинграда, Тифлиса. Иркут-