Сибирские огни, 1938, № 1

откинула одеяло и села на постели. — Как стемнеет, боюсь к заднему плугу итти. Чи- щу, а сама по сторонам гляжу. А Ванька, ка-ак свиснет! Я прыгну на плуг, трясусь вся, а он хохочет... С зернохранилища на центральной усадь- бе по узкой боковой лесенке спускали руч- ную веялку. Двое рабочих поддерживали ее сзади и двое спереди, и так она совершала медленно и важно, ступенька за ступенькой, свое сошествие вниз. Там, где еще совсем недавно женщины и мальчишки тяпками срезали польшь, земля была щедро полита водой, посыпала соломой, и лошадь возила по ней тяжелый каток. Ток еще только за- канчивали, а уже на другом конце, кото- рый уходил в степь, кипела жизнь. Заведующая детскими яслями Есаулова, невысокая блондинка в зеленой вязаной ша- почке, зашла в контору. Ей хотелось пере- шить детские подушечки, сшитые длинными узкими валиками. Дверь рабочкома была за- перта. Она! дергала подряд ручки дверей. Ни- кого. Все в поле. Только апробант сидел над огромным снопом из двух тысяч растений. Он ходил сегодня все утро по полю, нагибаясь через каждые пятьдесят шагов и срывая стебель, торчавший у носка правого сапога. Набрал и пшеницы, и сору. Здесь и острецы, и репей, и осот, и полынь... Да в канцелярии щелкали костяшками счетоводы. Подсчитывали скошенные гекта- ры, смолоченные тонны зерна. Подытоживали сметы. И сухой язык цифр красноречивее звучнейших стихов и поэм рассказывал, как растет и как мощно будет расти круппей- ший совхоз в кра«. За короткий срок своего существования, с 1929 года, он сумел выде- лить раскинувшийся неподалеку обширный Мамонтовский совхоз. И снова оброс скотом и машинами, вырастил новых молодых ра- ботников, которые борются на полях за бу- дущее совхоза: за глубокие шахтные колод- цы, за семиполье, за животноводческую фер- му, за мясо, за жиры, и, главное, за зерно, за зерно, за зерно. Есаулова вышла из конторы. Пронзитель- ный долгий гудок, как всегда, всколыхнул ей сердце. Позади торопливо дышала ремонтная мастерская. По правую руку веселой, крик- ливой жизнью жили тока. Ей казалось, что ее участок работы лежит где-то сбоку. Она, квалифицированный токарь, стахановка, ло- мала голову над детскими подушками. С какой бы радостью и гордостью стала юна к станку рядом с Шеотаковой. Чернышук знает, как она работает и возьмет обратно, только скажи. По дороге в детясли она забежала домой. На прозрачной скатерти, вышитой красной в зеленой синелью, ее ждало письмо от мужа. Красноармеец Григорий Иванович Верченко писал: «Здравствуйте, дорогая мамаша и Ню ра, и сестренки Нюра и Настенька, и еще мои маленькие доченьки, которых я сейчас вижу на карточке, которые такие большие стали за это время». Анна Григорьевна быстро пробежала пись- мо. В конце ее остановила фраза: «Большое спасибо за вашу заботливостг о моих детях». Она прочитала ее два раза. Не разобрав- шись в нахлынувшем чувстве, сунула письма в карман, и побежала к детишкам. В nepsoi комнате на миниатюрных вешалках висел* деггокие пальтецо, лежали свернутые' в коша рубашонки. Из соседних комнат слышался детский щебет. В кухне кухарка Мария Че пуштанова, навалясь грудью на стол, вписы вала в синюю тетрадку: Завтрак. 1) Кофея 2) Хлеб белой с павидлой. Обед: Суп смясом На второ канпот. Ужин: Лапша с маслом Чай сладкой. Есаулова заглянула к старшим детям. Рая Валя и Вова составили четыре маленыш стула. Краснощекий мальчонка вел это импровизированный комбайн так же уверен но и спокойно, как вел свою машину ег отец среди тяжелых колосьев в 5 километ pax от центральной усадьбы. Здоровые, за горелые ребята толпились вокруг гусеиичнс го заводного трактора, волшебного фонаря игрушечного телефона. Анна Григорьевна помирила! двух девочек отбиравших друг у друга скакалку, и пошл к малышам. Комната была заставлена белы ми кроватками. Из пеленок высовывались т радовал пятка, то сморщенный кулачок, таи ко что вынутый из слюнявого рта. Сопенье лепет, звонкие крики неслись из кроватог — Как арбузов накатано, — сказала ня ня, нагибаясь к налившемуся кровыо крошек ному реве. • Анна Григорьевна взяла та руки CBOI грудняшку Люсю и вернулась к Вале и Тош Дочурки крепко прижались к ее коленяи Люся пускала пузыри, улыбалась беззубы ртом. Мать сжала :в руке толстую ножоНку как сбитая! Тепло детского тельца растекг ло£ь по телу матери, в этом тепле таяла е обида. — Куда таких денешь! Тут нужен глаз д глаз... Изменило здоровье, Анну Григорьевну т ревели сюда, и так же горячо, как она точ1 ла гильзы и пальцы к тракторам и комба!