Сибирские огни, 1938, № 1

ный билет на землю и тем самым легализо- вать свои запашки. Открыто выступить про- тив линии Вдовина они не смели — за куз- нецом шла вся беднота и середняки. Он рав- но пользовался авторитетом как среди пе- реселенцев, так и среди старожилов. Пришел апрель 1912 года и в одно, ука- занное стариками, утро из всех мормышан- ских дворов в одночасье выехали телеги с наваленными на них плугами. В этот день работа особенно спорилась в Мормышах. Ло- шади ровно шли по бороздам. Плуги глубоко запускали лемеха в жирный чернозем. Цар- ская оброчная статья Маяки была вновь за- пахана мормышанами. Но крестьяне теперь были уже настороже. И не зря. В самый разгар пахоты из дерев- ни на поле прискакал человек с известием: приехали высшие власти, хотят мужиков с земли сгонять, препятствовать работе, а кто не подчинится, тех заарестуют... И действительно — в село прикатил ис- правник, пристав Лопатин, хорошо извест- ный по округе взяточник, крестьянский на- чальник Потылицын. Исправник был человек молодой, служил здесь недавно. Сперва ему представлялось, что самовольно пашут на Маяках каких-ни- будь 10—15 человек. — Этих заберем, остальных припугнем высылкой и делу — крышка, — хвастливо говорил он своим коллегам и торопил куче- ра скорее везти трех благородий на поля. Лопатин был мрачен. Он лучше чем исправ- ник знал настроение села. Помалкивал и крестьянский начальник, не раз уже имев- ший разговоры с мужиками о земле. На полях они появились в полдень. И в ту же минуту над заимкой Афанасия Жда- нова взвился флаг. — В чем дело? — тревожно спросил Ло- патин, под'ехав к заимке. — Полудновать время пришло, ваше бла- городие, — не глядя в глаза приставу, от- ветил хозяин. На самом деле он выполнял строгий наказ общества: в случае чего — вызывать мир... — Полудновать? Гм... Пристав оглянулся. Словно мураши с черных, поднятых плугом полей к заимке Жданова сползались пахари. Ехали в оди- ночку. Парами. Ехали группами. Шли пеш- ком, старые и молодые. Кой у кого кнуты в руках, у некоторых за поясом торчали топо- ры. Начальство переглянулось. Пахало на Маяках все село. Но всех не арестуешь, — для этого потребовалась бы вооруженная сила. Сверкнув на мужиков глазами, Лопа- тин буркнул: — Ну, что ж! Полуднуйте с ботом, а ве- чером собирайтесь на сход... Все трое немедленно уехали с пашни. Вечером к земской квартире, где остано- вилось начальство, вновь привалил весь мир. Сход был жаркий. Ни уговоры, ни угрозы не подействовали. Общество подтвердило свое решение не отдавать Маяки и не соглашать- ся на аренду. А на угрозу арестовать «глав- ных подстрекателей» ответило таким шу- мом, что, как выражаются теперь мормыша- не, «исправник первый наложил в штаны и укатил из села молчком». Так Мормыши одержали вторую победу. Сплоченность, которой добился Пимен Вдо- вии, дала крестьянам хорошие результаты. * * * Между тем, в Томске дело постановлением губернского присутствия тоже не кончилось. Узелок затяпулся. Распутывать его взялся томский губернатор Гран. В этот год губернатору не было покоя от жалоб крестьянских обществ на несправед- ливое землеустройство, канцелярия губерна- тора была ежедневно полна бородачами с аккуратно свернутыми прошениями в руках, и во всех прошениях склонялось па разные лады одно слово «земля». Крестьянские бороды и это страшное слово снилось Грану по ночам. Наконец, сам губернатор выехал в беспо- койный район. В Барнауле оп встретился с начальником кабинетского округа Михайловым. Это была встреча двух главных заправил огромного края. Один осуществлял в нем власть административную," другой мог за- браться в карман калсдого, кто населял си- бирские пространства. Опи ненавидели и презирали, друг яруга. Один считал другого ничтожеством, ни на что неспособным. Беседа была крупная, неприятная, но ни к чему не привела. Наконец, губернатор вспылил н сказал напрямии Михайлову: — Жать мужика можно и должно, но у вас такта недостает. Вы мне, боже упаси, революцию в Сибири устроите. Этого я не потерплю. И уехал, даже не подав руки коренастому, нахально усмехавшемуся красавцу Михай- лову. Весть об изгнании мормышанами земле- мера, а затем и исправника с приставом особенно обеспокоила Грана. Бунт был на- лицо.