Сибирские огни, 1937, № 4

ветил рудознатец. — Руды, они такие, ваше превосходительство: раз найдешь, два оты­ щешь, а на третий раз тянет. Что клады искать, все едино. Ответ не вполне понравился главному командиру заводов. Было в этом ответе не­ что независимое, недостаточно смиренное и благодарственное. Генерал слегка поморщил­ ся, махнул пальцем, чтобы старик ушел, и и произнес по-пемецки. — Карл, подать шлафрок. Явился слуга со шлафроком на вытяну­ тых руках. Рудознатец попятился к две­ рям. И больше ничего не было сказано между генералом и рудознатцем. * Вино своим холодным сипим огнем со­ грело стариковскую кровь, да еще как со­ грело! Шел Федор Лелеснев по темным ве­ черним закоулкам Барнаула, приплясывая, выделывая ногами завитушки, затейливые, как буквы, да еще с титлами самого хитро­ го писарского почерка, каким писали самые важные бумаги. Вряд ли даже тот под­ канцелярист, которому Веймарн диктовал свое «изменение», сумел бы вывести лов­ ким своим пером эдакие завитушки, даже если бы ему грозило сто батогов, и если бы он, забыв об обеденной кулебяке, много ча­ сов подряд чинил, острил, направлял про­ славленное перо. Луна, усмехаясь и подмигивая Лелеспе- ву, танцовала в небе, но и по временам он старался лезть на забор, чтобы достать этот рыжий и сочный, плавающий в масле блин. Потом луна превращалась в монету петер­ бургской, а не сузунской чеканки, с двумя соболями... Что и говорить, рудознатец был пьян на­ столько, как уже давно не был пьян, был он рад, весел, хотя получил не сто рублей, а лишь малую толику: канцелярия отказала выдать все деньги сразу. Но и этого было достаточно для веселья. Много он говорил и в кабаке о пришедшей на старости лет ра­ дости, и сейчас, обнимая каягдого встречного мастерового, а то и просто забор. Язык за­ плетался, простуженное горло сипело, и не так уж легко было разобрать — о чем, собственно, повествует Федор Лелеснев. Мастеровые пили с' ним в кабаке. Одни плакали о своей горькой жизни, другие сме­ ялись над ними и над собой и над жизнью. Руками, обожженными у плавильных печен, наполняли они чарки. Мысли, спрятанные в глубоких тайниках, как серебро спрятано для казны в каменном заводском архиве, выходили на волю, как прощенные узники из острога. В этот вечер зародилось не мало слухов и толков. Касались они Федора Лелеснева, старого рудознатца, получившего награду и позволение отдохнуть в Барнауле при семье, прогреть кости, застуженные в дальних по­ ходах, продутые всеми ветрами Алтая. Слу­ хи и толки обвивали Федора Лелеснева, как большие змеи Змиева рудника обвивают ру­ ку человека, но не были слухи ядовитыми, злыми. Аутлейбер Елкин всегда состязался с женой своей Елчихой в умении складывать и запоминать с чужих слов, раскрашивая своим вымыслом, сказки, были, басни и побасенки. Он пришел домой поздно, сильно ^навеселе, и жена уперлась руками в бока, чтобы встретить его бранью, но Елкин от­ махнулся и сказал: — Ой, баба, что я слышал сегодня в ка­ баке! Слышал три были, а какой верить не ведаю. — А что ты слышал? спросила Елчиха и глаза.ее блеснули от любопытства, и сте­ клянные бусы, которые ей в прошлый ба­ зарный день купил муж у джунгарского куп­ ца, блеснули на ее груди и зазвенели. — А вот сл;ушай, Феденьку-то Лелеснева, старичка, сама царица Катерина изволила наградить. За прииск руд сто рублев. — Врешь? — Дура ты, дура! Я с ним сейчас вместе пил, в кабаке рядом сидели. И что-то бор­ мотал ои такое, ох, такое... не ведаю как и молвить... — Говори! Раззадорил ты меня! — Вроде того у Феденьки выходило, буд­ то бы... подойди ближе, я тихо скажу. Слово и дело отменили, а все ж, кто его знаетт как бы не подслушал недобрый человек... Будто сама царица, слышь, сюда на заводы приехала под большим таинством. Под видом генерала она что-ль... — бормотал он шиб­ ко хмельной, половину я не разобрал... — Сам ты во хмелю с ума спятил! «Под видом генерала»... Всем ведомо, генерал приехал, а не царица. Нешто царица сама приедет? — А вот она приехала. Катерина — она справедливая. Позвала же к себе на совет всякого звания людей законы писать. Где такое видано допрежде? Глядишь, и выйдет нам воля — мужики ждут не дождутся. И сюда приезжала сама, видно, господам сена­ торам доверия нет. Так она сама обиды при­ нимает. Феденька две обиды писал, подал в