Сибирские огни, 1937, № 4

— А видишь ли, убит Один столичный житель, Пиит, что всюду знаменит, Прекрасный сочинитель. И некого печатать там теперь — мы скажем смело, II потому отправлен нам, чтоб не стоял без дела, Печатный новенький станок! Ты понимаешь ли, сыпок? И радуются писаря, между собою говоря: — Ах, как я рад! Доволен ты? — Уж отдохну теперь я! — Гусиные до темпоты Скрипеть не будут перья- Циркуляры, формуляры, постановленья, уведомленья, приказы, указы — все на станке теперь будем печатать! Полковник допивает чай. — Чего ты хочешь, Увинькай? Скажи скорее. Я спешу! — Я вас о милости прошу. — Какую милость просишь ты? — Хочу я изучить шрифты. Я с русской грамотой знаком, с арабской грамотой знаком, с китайской грамо­ той знаком, Хочу работать за станком. Печатанье мне любо книг. — Добро придумал, баловник! Что-ж! После школы каждый день в печатню будешь ты ходить. Учись, когда тебе не лень. Я разрешаю. Так и быть! Позови ко мне правителя канцелярии — я отдам распоряжение, чтоб не забыть! ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 1. — Работы много, друг, у нас, — сказал правитель канцелярский. — Перепечатай сотню раз правительственный указ. Да пожирней, указ-то царский. И губернаторский приказ. Вон тот: «Вий-Чоп с ордой дикарской в степи ворует атбасарской»... — Так точно. Слушаю я вас! Чиновник, кашляя, ворча, все ходит возле толмача. — Ты молод. Потрудись и ночью. А я устал. Вздремнуть не прочь я. И вот ушел. Чадит свеча и мышь, за шкапом шеборча, грызет бумаги грязной клочья. Тоска. Работа без конца. Но пальцы гибки, руки ловки Хватают цепко за головки тяжелых литер из свинца. Текст, подписи и заголовки. Итак: «мы, милостию божьей. Приступим к делу. Дальше как? Вот на мыслете непохожий попался в руки легкий знак. Рцы. Рцы и надо! Эти строки с рцы начаты. Звучали гак «Редел на небе мрак глубокой»... Ну, да! Редел на небе мрак... О, Пушкин! Ночь еще темна! Еще темна над степью ночь. Есть дама в крепости одна. Полковница, собачья дочь. Из книги вырвала она последний лист, сказала — «чист!»