Сибирские огни, 1937, № 4

— Учитесь у меня от всякой вещи барыш получать. Один раз, пока мы чай пили, три стоялых коня поразмялись немного, а за это я отнял у Кураны все, что он зара­ ботал. Почернел от злости маленький Кулакча, упал он из щели на камни, по каменной россыпи, как сеноставка, взбежал на гору, схватил спящую змею, нашел в сухом ва­ лежнике осиное гнездо, отыскал в кустар­ нике яйцо глухаря, все это положил в свой кисет и спустился к аилу. Зарезал лучшую кобылицу и положил кусок лучшего мяса на кошму Чадак-бая, яйцо закопал в золу, змею привязал к палке, которая торчала в бочке с чегенем, осиное гнездо Кулакча воткнул идолу в глаз. Потом поднял тяжелую желез­ ную кувалду, повесил ее к косяку двери, а под дверью выкопал черную яму. Сам сел на край дымоходного отверстия, ноги свесил и ждет. Под утро закашлял Чадак-бай. Открыл глаза. Увидел мясо на кошме и как толкнет ногой любимую жену: — Это ты по ночам сало ешь? — Ты сам этим салом потихоньку лако­ мишься, —■отвечает жена. От горячего спора захотелось Чадак-баю холодного чегеня испить. Протянул руку — тут змея как ужалит его. Чадак-бай кипул- ся к очагу, чтобы головешку взять и змею убить. Только тронул — зола покраснела, а яйцо лопнуло, полетели брызги в глаза. — Ой, яййк! — захрипел Чадак -байт склонив голову перед идолом. — Ой, яййк, смерть ли меня чует, добро ли меня ждет? Окажи помощь! И толстыми руками он погладил деревян­ ное брюхо идола. От толчка проснулись осы, закружились и напали на Чадак-бая. Взвыл бай. Побежал к двери, об железную кувалду лоб разбил. Закачался и упал в яму. — Ох, ха-ха! — засмеялся Кулакча и так сильно смеялся он, что печень от смеха за­ болела, живот лопнул. Упал Кулакча с ды­ мохода на пол и от пола до дымохода месго занял. Крякнул, распрямил круглые плечит качнул круглой головой. Большой аил Чадак-бая ему, как шапка. Плотные кошмы Чадак-бая свернулись под пяткой Кулакчи, как зимние листья. — Помоги из ямы вылезти, — пищит Ча- дак-бай. — Как ты моему отцу из беды вылезти помог, так и я тебе помогу, — ответил Ку­ лакча и ушел. Кто верхом ехал, слезает с коня на Ку­ лакчу взглянуть. Пешие в траву ложатся, чтобы спокойнее красоту Кулакчи понять^ Как ягоды черемухи — черные глаза, брови — словно радуга, лицо — розовое, как весенний куст маральника. Против большой горы Кулакча, — как другая гора. А раньше мог на черепов ножа верхом сесть, в чайной чашке, как в аиле, жил. ЛИСА-СВАХА Жила лиса. Она была очень голодная. От голода позабыла страх и смело побежа­ ла на опушку леса к серому аилу: — Около человека всегда есть чем пожи­ виться. Курица ли, кость ли — мне все рав­ но, лишь бы еда. Так думала лисица, рыская вокруг аила. Од­ нако ни кости, ни копыта ей не удалось найти. — Вот жадные люди, неужто об’едки оста­ вляют в доме? И лиса сунула морду в щель. Она увиде­ ла, что костер в этом аиле покрыт пеплом в сто слоев. У потухшего очага, положив под голову обгоревшую плаху, лежит молодой человек. Жив или умер — неизвестно. Когда лиса дернула его за ухо, он поднял голову. Глаза его на утренние звезды были похожи. — Ух, какой парень, — вздохнула лиса.— Я таких еще никогда не видела. Зачем ты валяешься у остывшей золы, почему не идешь сватать единственную дочь Караты- хана? — Потому, что меня зовут Яланаш—без: рубахи. На мне, в самом деле, никогда ру­ бахи не было. Видишь, овчина висит на го­ лых плечах? — Что ж ты тут делаешь, Яланаш? — Лежу, смерти жду. Я уж десять дней ничего не ел... — A-а, во-время пришла, теперь, я ду­ маю, самое подходящее тебе дело — пород­ ниться с Караты-ханом. Тогда уж голодным не останешься. . Яланаш взял из-под головы обгорелую плаху и бросил в лису. — Не смей надо мной издеваться! Лиса подпрыгнула и плаха задела только ее левую заднюю лапу. Прихрамывая, побе­ жала лиса к Караты-хану: