Сибирские огни, 1937, № 4

сейчас же замечал портрет и бежал скорее к реке, чтобы рассмотреть его поближе. По­ тому что к самой Торко-Чачак он не смел приблизиться. Теперь Балыкча мог часами сидеть и удить. Как-то раз, засмотревшись на бере- стяный портрет, Балыкча не заметил, что клюнула большая рыба и рыба потянула леску, выдернула удочку из рук Балыкчи, уделище зацепило палку, портрет упал в воду и поплыл. Громко заплакала Шелковая кисточка, ла­ донями стала тереть свои брови, пальцами растрепала косы: — Кто увидит мой портрет, придет сюда за мной. Кто найдет бересту, кто придет? • Уходи Балыкча, чтобы тебя пе убили. Через три года сшей себе козыо шубу, выверни ее мехом вверх, сядь на синего быка и по­ езжай искать меня вдоль реки. О чем бы ни попросила Шелковая кисточ­ ка, все исполнял Балыкча. Он не умел ей ни в чем отказать. Торко-Чачак просила уйти, и Балыкча ушел. У самого устья бурной реки раскинулось стойбище Кара-хана. Его рабы выловили берестяный портрет и сели на берег, забыв о работе. Их шапки вода унесла. Их скот разбежался по пастби­ щам: — Кто сказал, что сегодня праздник? Чей справляете той? — загремел Кара-хаи, под­ скакав к рабам. Тут он увидел кусок бере­ сты. Выхватил портрет и сейчас же повер­ нул повод коня к истоку реки. За Кара-ха­ ном поскакали его богатыри, силачи, алы- ны и герои. Шелковая кисточка сидела одна в зеле­ ном шалаше, она не заплакала, не засмея­ лась, увидав это грозное войско. Молча села на белого, точно облитого молоком, коня, в шитое жемчугом седло. В стойбище Кара-хана три года никто не слыхал, как она говорит. Три года никто зу­ бов ее не видел. Она три года не плакала, три года не смеялась. Другую убил бы за это Кара-хап. Но кто видел Шелковую кисточку, тот на нее ни­ как не мог рассердиться. Вдруг, в одпо ранпее утро, захлопала в ладоши, засмеялась Торко-Чачак. По дороге шел синий бык, на быке сидел парень в козьей шубе мехом вверх. — Не над ним ли ты смеешься, Шелковая кисточка? — спросил Кара-хан. — Да, да! Кара-хан счастливый, что наконец-то услыхал ее смех, увидел ее зубы, быстро вскочил на ноги: — Милая Торко-Чачак, сесть на синего быка я тоже могу. Одеть шубу мехом вверх вовсе не трудно. Я сам сейчас развеселю. Кара-хан приказал Балыкче слезть с бы­ ка и сорвал с его плеч козыо шубу. Долго пыхтел Кара-хан, напяливал на себя этот наряд. Потом, сопя, подошел к синему быку, поставил левую ногу в железное стремя. — Моо-ммо! — замычал бык и, не дав Кара-хану перекинуть правую ногу через седло, потащил его по степи. Все народы, подвластные Кара-хану, со­ брались посмотреть на это. Никто еще не видал, чтоб быки скакали, а этот прыгал, как молодой горностай. От стыда лопнуло сердце Кара-хана. А Шелковая кисточка взяла сироту Ба- лыкчу за правую руку, и они вернулись в свой зеленый шалаш. КУЛАКЧА Жил на Алтае один бедный человек. Днем работал,. вечером работал. Молодой был — работал, старый стал—все работает. От ра­ боты .у него спина пополам согнулась. Вы­ прямиться никак не может: И прозвали его Кураны-горбатый. Был у Кураны один пегий конь. На этом коне Кураны возил дрова Чадак-баю. На этом коне стерег овец Чадак-бая. А еще бы­ ла у Караны старая жена и веселый маль­ чик — единственный сын. Этот мальчик мог сесть верхом на чере­ нок пожа. В опрокинутой чашке он как в аиле жил. Был мальчик ростом не больше уха. И звали его Ушко — Кулакча. Однажды сказал ему отец: — Знаешь, сын, нам совсем нечего есть Я поеду в соседнее стойбище, попрошу там чашку ячменя, а ты здесь хозяйничай: Ча­ дак-баю скот паси. Пошел Кулакча в горы на пастбище. В густой траве его не видно. Даже овцы Ку- лакчу-пастуха не слушают. Уже солнце за гору легло, а овцы бредут куда хотят. Что делать? Как стадо к аилу пригнать? Думал, думал Кулакча и придумал: подошел к барану-вожаку, вскарабкался к нему на шею, подполз к уху да как крикнет: — 1У-у-у!